Кыш-Пыш и армия Вия - [44]

Терявшийся во мраке зал пугал безграничностью. Две или три грудастые тетки разносили пиво, пенившееся через край в больших кружках. За стойкой, в углу, полусонно протирал серым полотенцем одну из глиняных кружек худощавый трактирщик, с золотым кольцом в левом ухе.

Появление Никифора внесло некоторое оживление в собравшееся здесь общество. По крайней мере, дюжина испытующих взглядов метнулись в него с ходу как ножи, остальные присоединились чуть позже. Лисачки, конечно, в этом притоне не было и быть не могло. Наверное, Никифору следовало немедленно уносить отсюда ноги, пока он еще мог это сделать. Но он почему-то был уверен, что войти и выйти из этого места, через одну и ту же дверь, попросту, не возможно.

Топтаться и дальше у входа было бессмысленно, и он направился к стойке. Худощавый трактирщик с золотой серьгой не двигался с места. Никифор рассчитывал узнать от него что-нибудь полезное.

Трактирщик тоже заметил нового посетителя, но не подавал особого вида. Зато с приближением Никифора хмельные речи среди бородатых бандитов сразу затихали. Никифор старался не смотреть им в лица, он и без того чувствовал, что все внимание сейчас обращено к нему как если бы он явился на бал в губернаторском доме совершенно голым. Так что, когда он достиг другой стороны зала, внутри разлилась гнетущая тишина. Никифор невольно покосился себе за спину и обомлел, в его сторону были повернуты все, без исключения, бородатые лица.

Не зная как себя вести, он положил руку на стойку и тут же отдернул ее, потому что она оказались на пути большого, жирного таракана вальяжно пересекавшего столешницу. Трактирщик резко дернулся и со свистом опустил край серого полотенца на таракана. Потом спокойно вытер остатки насекомого о себя и продолжил, снова, протирать полотенцем большую глиняную кружку. Пить что-либо в трактире Никифору сразу же расхотелось, в горле застрял упругий комок, размером с теннисный мячик.

Никифор попытался кивком поздороваться с хозяином этого заведения, но тот даже бровью не повел в ответ. Вместо этого, трактирщик с грохотом поставил, тщательно протертую грязным полотенцем, кружку на стол и пододвинув ее к бочонку, стал наливать какую-то пенистую брагу, которую трудно было назвать пивом, разбрызгивая вокруг клочьями серой пены. Затем он, казалось, одним взглядом швырнул кружку Никифору в руки.

— Пей!

Никифор решил, что ему послышалось и не стал брать кружку.

— Пей! — повторил трактирщик.

Трудно было даже представить, как можно прикоснуться к кружке без отвращения.

— Пей — приказал трактирщик и Никифор понял, что об отказе не может быть и речи.

— Пей, пей, пей! — сначала, негромко, потом все более настойчиво стали повторять сидевшие в трактире бандиты. Худощавый трактирщик за стойкой оскалился в кровожадной ухмылки. Никифору хватило одного запаха пенной браги, чтобы понять, выпить это пойло он не сможет. Желудок при одном только виде дрянного пойла сводила неумолимая судорога.

Шум в трактире не утихал. Кажется, это было чем-то вроде испытания, которое Никифору необходимо было пройти, если он не хотел себе неприятностей. Сориться со всеми этими подозрительными типами Никифор ой как не хотел. Похоже, у него не было иного выбора. Он поднял кружку двумя руками и стал медленно подносить ко рту. В детстве, когда мама заставляла выпить его горькую микстуру, Никифор часто представлял, что пьет обыкновенную воду. Иногда это срабатывало. Зажмурившись, Никифор изо всех сил постарался убедить себя: "Это вода, всего лишь вода. Обыкновенная вода"

Удивительно, когда он сделал первый глоток, то не почувствовал никакого отвратительного вкуса. То есть, совсем никакого, в кружки, действительно, каким-то образом оказалась вода. Никифор не торопливо осушил кружку до дна и поставил обратно на стойку. Ему казалось, что он влил в себя целое ведро.

Весь трактир замер. Изумленный трактирщик повесил полотенце себе на тощую шею и поспешил заглянуть на дно кружки, чтобы удостовериться, действительно ли она пуста. Потом поднял голову и кивнул сидевшим в зале бандитам. И тут началось невообразимое, тишину в клочья разорвали восторженные вопли и оглушительный свист. Бандиты повскакивали со своих мест, стуча кулаками о столы. Несколько бородачей, сразу, окружили Никифора дружески похлопывая его по плечу и беспрестанно пожимая руки. Как оказалось, он был на голову, а то и две выше любого из этих широкоплечих ребят. При ближайшем рассмотрении у многих из них оказались весьма впечатляющие приметы, то горб на спине, то третий глаз, то небольшой рог, выглядующий из-под низко надвинутого колпака.

Трактирщик взирал на Никифора с почти отеческой теплотой.

— Гномья медовуха наш излюбленный напиток, редко кто из людей может осилить больше двух глотков подряд. — сказал он.

— Гномья медовуха? Так вы гномы!? — догадался Никифор.

— Ну, не гоблины же! — захохотал трактирщик и дюжина глоток поддержала его. Отсмеявшись, трактирщик добавил:

— Ты парень молодец. И на колдуна с виду и не похож.

— А я и не колдун. — признался Никифор, чем вызвал еще один приступ смеха у бородачей.

— Кого-кого а нас, парень, не проведешь — мы гномы. Не будь ты колдуном, ты бы и дверь в нашу таверну не отыскал.