Квартирный вопрос - [4]

— Программа, не подчиняющаяся пользователю, — это страшно! — трагически произнес Нил Зерович.

Коровин обвел взглядом публику. С кем он вообще сейчас разговаривал? Неужели его вдохновенная речь прошла мимо ушей маленького заскорузлого неуча, без кивка которого ничто не может сдвинуться с места в этом проекте?

Другой бы отступил на пару доводов назад и попробовал заново штурмовать эту непробиваемую человекокрепость, но Коровин был не из таких.

Он подошел к креслу коммерсанта, опустил на подлокотники тяжелые кулаки и сказал:

— Я вижу, моему мнению здесь не доверяют…

Нил Зерович снизу вверх захлопал глазами на затмевающего солнце Коровина.

— Верю вам как себе, — наконец, промямлил он. — Иначе не дал бы карт-бланш!

— А я без карт-бланша вообще не работаю! — отрезал Коровин. — Как стоматолог. Все сначала терпят до последнего, а потом бегут ко мне. Сколько у нас времени?

* * *

Пять с половиной суток — срок долгий, только если маяться бездельем.

Коровин дымился. Провести «оживляж» менее чем за неделю — в такой цейтнот он себя еще не загонял.

На чердаке — этом клочке суши в море мигрирующих стен, гнущихся потолков и перестилающихся полов — Коровин оборудовал рабочее место. Как паук из центра паутины, с помощью панорамных экранов он наблюдал за домом изнутри, снаружи и совсем изнутри — на уровне программного кода.

Первым делом Коровин отключил Интернет. Затем куцую системку, состоявшую из двенадцати независимых компьютеров, под стенания человека в твиде проапгрейдили до ста двадцати.

«Просто добавьте процессоров», как когда-то учил юного Коровина один почетный профессор университета, заработавший авторитет много раньше под ником «Червяк-убийца-2011».

Свободное дисковое пространство и расчетные мощности Терем учуял быстро. Коровин, как новорожденного, вскармливал его особыми смесями, крутым миксом из отборных словарных статей, не забывая проверять, чтобы у малыша не было отрыжки.

Информационный голод, проявляющийся прежде всего в попытках Терема взломать коровинский брандмауэр и выбраться в Интернет, свидетельствовал о проснувшемся у дома интересе к жизни. В электронном мозгу выстраивались устойчивые цепочки, логические взаимосвязи, постепенно твердел каркас условного компьютерного эго. Коровин мониторил личностный рост Терема по нескольким тысячам параметров, с удовлетворением отмечая, что все проходит в штатном режиме и программа Бобриса, вопреки опасениям, работает безупречно.

Терем начал со все возрастающей скоростью генерировать массивы данных, укладывая в них незамутненную сомнением, непротиворечивую картину мира. Он осознал свою роль верного и сообразительного слуги, проникся уважением к будущему хозяину в частности и всему человечеству в целом, переосмыслил свои возможности, провел инвентаризацию собственного нутра и остался доволен результатом.

К этому времени эго-каркас выглядел окончательно затвердевшим, и Коровин понемногу выпустил дом в Интернет. Проникшись значимостью этого события, Терем замучил тысячу сетевых магазинов расспросами об их ассортименте, из тысячи отобрал два десятка наиболее респектабельных и уже из тех выбил наилучшие условия доставки. Дальше дом собирался взяться за коммунальщиков, но Коровин уже направил его пыл в другое русло.

Два полных дня ушло на разработку навыков общения с хозяином. Сначала Терем разговаривал как иностранец: он интуитивно строил фразы из каких попало слов, пытаясь высказываться максимально прямолинейно. Коровин продолжил кормление словарным материалом и своим ноу-хау — интонационными и контекстными базами данных.

Потом Коровин влил в электронный мозг порцию информации о человеческой психологии и физиологии. Терем научился считывать с лица хозяина температурную карту и определять его настроение.

К субботе Коровину стало казаться, что конец работы близок. Он уже не спеша подчищал мелкие огрехи, придумывал всякие приятные бонусы, болтал с Теремом, подправляя его там, где ощущались какие-то шероховатости.

А вечером Коровина навестила дама.

Терем устроил прием на высшем уровне. Подобрал интерьеры в тон одежде гостьи, накрыл великолепный низкокалорийный стол, предложил напитки, настраивающие на романтический — чтобы не сказать игривый — лад.

Коровину оставалось лишь плыть по течению и принять восторженные отзывы о своей работе в самой приятной форме.

— Коровин, ты такой эргономичный! — возбужденно шептала дама, прижимаясь к нему в темноте.

Коровин польщенно кивал и тоже старался сделать гостье приятное.

* * *

Среди ночи даму сморил сон, да и Коровин начал клевать носом. Высокий балдахин эпохи Тюдоров покачивал тяжелыми кистями бахромы. Открытое окно под управлением пакета «Виндоуз Виндоуз» регулировало ток прохладного воздуха.

— Вам хорошо! — заунывным голосом произнес Терем, вырывая Коровина из бета-версии сна. — Вы, люди, можете продолжить свой род…

— Типун тебе на язык! — возмутился окончательно проснувшийся Коровин.

— И передать потомкам накопленную мудрость… Воплотить в них свои несбывшиеся фантазии… Гигабайт за гигабайтом…

— Что это тебя на философию потянуло? Дай глоточек чего-нибудь!

Терем по лицу Коровина безошибочно определил рецепт «чего-нибудь», и на тумбочке в изголовье кровати появился запотевший стакан джин-тоника с долькой лайма.