Квартира на двоих - [46]
Тиффани [09:13]: Очень смешно.
Рейчел [09:15]: В общем, я убедилась, что знаю твоих стремных секретов больше, чем эта втершаяся к тебе в доверие самозванка. О’кей. Давай дальше.
Тиффани [09:18]: Она почти не говорила. Еще меньше, чем Мо. Я думала, она объяснит, что со мной. А получилась, я сама поняла… Причем, не сиди она рядом, ничего бы не вышло. Так странно.
Рейчел [09:18]: Что поняла?
Тиффани [09:19]: Ну, например… Джастин бывал жесток. Он меня подавлял. И всякое другое.
Рейчел [09:22]: Скажу только, что торжественно признаю свою ошибку. Герти права: он подонок.
Тиффани [09:23]: Ты сознаешь, что написала «Герти права»?
Рейчел [09:23]: Только ей не говори.
Тиффани [09:23]: Уже отправила скриншот.
Рейчел [09:24]: Зараза. Ну ладно. А снова пойдешь?
Тиффани [09:24]: Три сессии на неделе.
Рейчел [09:24]: Офигеть!
Тиффани [09:25]: Из-за воспоминания, случившегося, когда меня целовал Кен, я теперь боюсь…
Рейчел [09:26]: Чего?
Тиффани [09:26]: А что если всегда так будет? Что если Джастин меня запрограммировал, и я БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ СМОГУ НИКОГО ПОЦЕЛОВАТЬ?!
Рейчел [09:29]: Вот черт!
Тиффани [09:30]: Спасибочки.
Рейчел [09:31]: Сходи, что ли, к психотерапевту…
Тиффани [09:33]: Спасибо, Рейчел.
Рейчел [09:34]: Да брось, я же знаю, ты смеешься. Хохотнула, а потом типа закашлялась, когда увидела, что идет главред.
Тиффи [09:36]: Но натурально ведь получилось?
– Тиффи? У вас есть минутка? – зовет глава редакционного отдела.
Чума! «У вас есть минутка?» никогда ничего хорошего не сулит. Если что-то срочное, но не страшное, он бы просто крикнул через офис или послал электронное письмо с агрессивно красными восклицательными знаками. Но нет, «у вас есть минутка?» означает что-то конфиденциальное, и почти наверняка проступок серьезнее, чем хихиканье с Рейчел.
Что натворила Кэтрин? Выложила в «Твиттер» фото своих гениталий, как грозится почти всякий раз, как я передаю ей просьбу Мартина дать очередное интервью?
Или дело в одной из многочисленных книг, которые я забросила из-за безумия вокруг «Провяжи дорогу в жизнь»? Я даже названий их не помню. Передвигала даты публикаций и, естественно, не согласовывала изменения с начальством. Наверняка это. Доигнорировалась до того, что чья-то книга пошла в печать с пустыми страницами.
– Конечно, – бодро и деловито отзываюсь я, вставая из-за стола.
Иду за ним в кабинет. Он закрывает дверь и присаживается на край стола.
– Тиффи, я знаю, последние несколько месяцев были для вас очень напряженными.
Сглатываю.
– Ничего. Но да, спасибо!
Странно на меня смотрит, что, впрочем, вполне объяснимо.
– Вы отлично справились с книгой Кэтрин. Блестящая, высокопрофессиональная работа. Уловили новый тренд – нет, вы его сформировали! Превосходно!
Озадаченно моргаю. Никаких трендов я не улавливала и не формировала – и вообще, редактирую книги по вязанию крючком с самого первого дня в издательстве.
– Спасибо… – бормочу несколько виновато.
– Мы под огромным впечатлением от вашей работы и хотим повысить вас до редактора.
Проходит несколько секунд, прежде чем слова проникают в сознание, и у меня из горла вырывается какой-то сдавленный звук.
– Вам нехорошо? – хмурится он.
Откашливаюсь.
– Нет, отлично! Спасибо! – вымучиваю я. – В смысле я не ожидала…
Не ожидала повышения. Вообще не надеялась. Серьезно. Совсем уже махнула рукой.
– Вы более чем заслужили, – милостиво улыбается он.
Выдавливаю ответную улыбку. Не знаю, что делать. Вообще-то хочется узнать, сколько теперь будут платить, однако приличного способа задать этот вопрос не существует.
– Огромное спасибо! – выпаливаю вместо вопроса и тут же чувствую себя убожеством, потому что, скажем прямо, повысить меня надо было еще два года назад, и нечего сейчас рассыпаться в благодарностях. Выпрямляю спину и снова деловито улыбаюсь. – Ну, пора за работу!
Начальники любят такое слышать.
– Конечно-конечно. Отдел кадров сообщит вам о новом окладе и так далее.
Мне нравится «и так далее».
Поздравляю с повышением! Лучше поздно, чем никогда, а? Приготовил тебе по этому случаю бефстроганов с грибами.
Улыбаюсь. Записка прилеплена на холодильник вторым слоем. Поверх моей любимой – с рисунком, на котором Леон изобразил жильца из пятой квартиры на огромной куче бананов. Мы до сих пор не знаем, откуда у него на парковке столько ящиков.
На секунду прислоняюсь лбом к дверце холодильника и касаюсь записок пальцами. Столько всего: шутки, секреты, истории, медленное сближение двух людей, жизнь которых менялась параллельно – или, ну не знаю, синхронно. В разное время, но в одном месте.
Беру ручку.
Спасибо!:) Сообщаю тебе, что на радостях много танцевала по квартире. Включая на редкость провальные попытки изобразить лунную походку. Почему-то думаю, что ты в таких плясках обычно не участвуешь…
Скажи, какие у тебя планы на выходные? Снова к маме? Просто подумала, не пойти ли куда-нибудь выпить и отпраздновать мое повышение.
В ожидании ответа впервые жалею, что мы с Леоном не переписываемся в мессенджере, как нормальные люди. Сейчас дала бы что угодно за двойную синюю галочку о прочитанном сообщении. Когда прихожу домой, на холодильнике, ниже моей, аккуратно приклеена ответная бумажка:
Лина живет в Лондоне насыщенной жизнью: у нее отличные друзья, перспективная работа и прекрасные отношения, а еще панические атаки и нервный срыв. Ее бабушке Эйлин надоело чувствовать себя деревенской старушкой, она рассталась с мужем и готова к новым приключениям – вот только в йоркширской глуши не так много подходящих кавалеров. Устав от своих жизней, они решают на два месяца поменяться местами: пока Эйлин будет жить в Лондоне и искать любовь, Лина сможет отдохнуть в деревенской идиллии. Но все куда сложнее, чем они ожидали.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Книга «Естественная история воображаемого» впервые знакомит русскоязычного читателя с творчеством французского литератора и художника Пьера Бетанкура (1917–2006). Здесь собраны написанные им вдогон Плинию, Свифту, Мишо и другим разрозненные тексты, связанные своей тематикой — путешествия по иным, гротескно-фантастическим мирам с акцентом на тамошние нравы.
Эта история с нотками доброго юмора и намеком на волшебство написана от лица десятиклассника. Коле шестнадцать и это его последние школьные каникулы. Пора взрослеть, стать серьезнее, найти работу на лето и научиться, наконец, отличать фантазии от реальной жизни. С последним пунктом сложнее всего. Лучший друг со своими вечными выдумками не дает заскучать. И главное: нужно понять, откуда взялась эта несносная Машенька с леденцами на липкой ладошке и сладким запахом духов.
Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.