Квартира. Карьера. И три кавалера - [24]

– Конечно. Потом иди в гостиную.

Восторги по поводу жилья не спровоцировали Трифонову на признание, что она его владелица. Девушки еще в самом начале общения условились, если тебя спрашивают, а ты не готова к откровенности, скажи честно: «Это – мое, я им не делюсь». Если не спрашивают, молчи. Только не лги и даже не выдумывай ничего, и так правды ни от кого не добьешься, сплошные интерпретации в свою пользу. И начали соседки с того дня, когда поселились вместе. Будто у каждой из них не было прошлого. И еще не сменившая фамилию Александрина Барышева не узнала ни про Андрея Валерьяновича Голубева и его записную книжку, ни про судьбоносного Кирилла и вентиляционную решетку. А Иван у Кати случился позже, Александрина уже переехала к Мирону.

Но, доведись Кате решать, кому рассказать невероятную историю обретения крыши над головой, она выбрала бы Александрину. В конце концов, той Мирон достался таким же чудом. А где Стомахины, там недвижимости по всему миру сколько пожелаешь. Не такое же чудо получается, а гораздо более крупное. Одно «но»… В драме с Мироном Катя Трифонова участвовала сама. Она знала, как все было. Собственными руками реанимировала парня. Собственными ногами бежала от его родителей по Спиридоновке в пижаме. А если бы не участвовала? Если бы подруга сейчас, выпив и захмелев, вдруг описала ей те события максимально честно? Тогда пришлось бы верить – или не верить. Скорее всего, искусно наученная Москвой выносить разочарования, Катя не поверила бы. И Александрина не поверит. В общем, не спрашивают – молчи. С этого правила началась их дружба, по нему пусть и течет себе дальше. Вообще-то стартовать с районной поликлиники и общежития, а через десять лет снимать такую квартиру – тоже достижение.

Трифонова умела переключаться с себя на других очень быстро. Накрывая на низкий столик, она думала о том, что всего пару месяцев назад Александрина писала: «Оказалась сегодня на Тверском бульваре и вспоминала, как мы с тобой тут шлялись. Проблем тогда не было никаких». «Были, – в той переписке не согласилась Катя. – Это сейчас издалека они кажутся маленькими. Хотя, знаешь, для тебя их действительно не существовало. Одни люди создавали, другие с твоей подачи решали. А ты только посмеивалась. И никогда никого не боялась. Во всем находила позитив». «Не совсем так, Кать. Тогда не я искала позитив, а он меня. Теперь наоборот. Но эффект тот же». Катя ответила смайликом. Потом вздохнула и набрала: «Держись». Смайлик прилетел уже от Александрины. А сегодня подруга вернулась в гостиную, устроилась на диване, потягивала белое сухое, изредка ковыряла вилкой салат и упорно не заговаривала о том, что ее вдруг привело сюда. Хозяйка не торопила.

Поболтали о Катиной работе. Александрина, как обычно, задавала вопросы для души: нравится на ответственной должности, хочется ли утром идти в клинику, задумывается ли Катя о дальнейших перспективах? Катю тоже из жизни Александрины многое интересовало:

– Ты занимаешься благотворительностью? В вашем кругу, похоже, все дамы самозабвенно отдаются фондам.

– Ну, на мужиков их тоже хватает, не язви. У свекрови фонд. Меня пока не подпускают к нему слишком близко, так, постоять во втором ряду для фотографий. Потому что я должна сосредоточиться на наследниках. Потом впрягут обязательно, – коротко усмехнулась Александрина.

– А зачем так повально все силятся кого-нибудь облагодетельствовать? Запад копируют?

– Ну, на Западе слишком богатым людям власть и общество для начала тоже сделали предложение, от которого нельзя отказаться. Думаешь, там все с утра до ночи дают на сирых и убогих? Говорю же, в основном со сверхдоходов. И только те, чей бизнес зависит от общественного мнения. А у нас… Ты все понимаешь… Бизнесмены обязаны постоянно демонстрировать готовность делиться нажитым. Сначала – с покровителями. Потом, когда дело начинает процветать, и с народом тоже. До которого у государства руки никогда не дойдут.

– Делиться? – удивилась Трифонова. – Я думала, они вкладывают какую-нибудь сумму для раскрутки, а дальше обычные люди жертвуют.

– Ты где живешь, Кать? Что обычным людям жертвовать? Средний класс нерегулярно и без удовольствия понемногу отстегивает. Часто норовит проявить самостоятельность и перечисляет средства непосредственно, к примеру, детскому дому. Было время, знаменитости еще пытались собирать медные деньги, подключали СМИ к раскрутке своих фондов. Но кончалось всегда одинаково – находились два-три богатых дяди, которые и тянули все. А теперь сразу фонд семьи, даму во главу понарошку, толкового управляющего во главу по-настоящему, и обращайтесь, страждущие, добро пожаловать.

– Как цинично, – фыркнула Трифонова.

– Стоп, вы в частной клинике возьметесь за нищую больную старуху? – ехидно прищурилась Александрина.

– Нет. Разве что какой-нибудь фонд оплатит. Но, между прочим, существует и государственная медицина.

– Угу. И ты лучше меня понимаешь, что со старухой будет. Здорово получается. Вы, медики, благородные и милосердные, спасаете жизни. За большие деньги. В госбольницах тоже пусть за маленькую, но все-таки зарплату лечат. А они, циничные зажравшиеся твари, бизнесмены, капиталисты должны эти деньги жертвовать через фонды. Да, еще налоги платить, чтобы на поликлиники хватало.