Квартира №16 - [27]

Родители не разбудили меня к ужину, поэтому, когда я вошла на кухню, застала их за чаем. Они оба делали вид, что не замечают меня, а я не знала, как прервать молчание. С одной стороны, все еще чувствовала вину, но с другой — сама обижалась за такое отношение. Все-таки первым заговорил папа:

— Садись, Алиса, — и я прошла за стол, опустившись на край табуретки под недовольными родительскими взглядами. — Мы с мамой решили наказать тебя за эту выходку. С понедельника ты будешь работать.

— Работать? — переспросила я. — Но как же школа, занятия…

— Учиться будешь, как прежде, на скрипке играть, заниматься с репетиторами, а работать станешь в школе, — спокойно разъяснил отец.

— Но кем?..

— Я уже договорилась с Нелли Федоровной, до каникул ты каждый день будешь оставаться после уроков и помогать со всякими делами: проверять тетрадки младших классов, прибираться в кабинете, лаборантской или столовой. В общем, работу тебе найдут, — пояснила мама.

— Твое поведение дало нам с Элей понять, что ты не умеешь распределять свое время. Во взрослой жизни время — непозволительная роскошь, поэтому тебе придется научиться совмещать уроки, репетиторство и работу. Обедать будешь в школьной столовой, — все так же безразлично сказал папа.

— Алиса, будешь ужинать? — встрепенулась мама, только вспомнив, что я не ела.

— Нет, спасибо. Мне не хочется.

— Тогда можешь идти, — кинул отец, сосредоточившись на очередной шоколадной конфетке.

С понедельника началась моя трудовая повинность. Каждый день после уроков я шла в столовую, где меня кормили отвратительным пресным супом или жидким пюре, после чего в учительской получала список дел от Нелли Федоровны и приступала к работе. Классная руководительница была только рада бесплатному рабу и, не стесняясь, спихивала на меня свои дела. Когда одноклассники узнали, чем я занимаюсь ежедневно, то только посочувствовали, хотя скорее из приличия, а вот Катюша Иванова… Катя действительно расстроилась, что родители так несправедливо со мной поступили. Она даже несколько раз помогала мне наводить порядок в лаборантской, правда, за это я делала за нее физику.

Мои дни тянулись садистски долго и отличались один от другого только расписанием уроков. Дениса я больше не встречала. В будни он пропадал, а по вечерам я не решалась выйти на балкон. Было страшно, потому что я не сомневалась: если родители застукают нас с соседом, раскусят мой обман. Тем не менее, чувства к Денису только крепли. Я думала о нем каждую минуту, даже репетиторы стали замечать, что я невнимательна и пожаловались маме.

— Алиса, уже третья жалоба! Петр Семенович звонил и сказал, что если ты не сосредоточишься, то завалишь математику! — этими словами мать меня встретила, когда я вернулась от репетитора по алгебре.

— Я не завалю ЕГЭ, даже если допущу такую ошибку…

— Но попрощаешься с золотой медалью! Дочка, твой папа, конечно, уважаемый профессор МГУ, но если ты придешь поступать не с высоким баллом, то какое отношение будет к нему у коллег?

— Мам, я буду больше заниматься, — вздохнула я и прошла в кухню.

— Милая, это все из-за работы, да? Ты устаешь и перестаешь сосредотачиваться на учебе? — взволнованно спросила мама, накладывая мне на тарелку куриную ножку. Отец задерживался в университете, и сегодня мы ужинали без него.

— Мне тяжело после школы идти сразу на занятия, — призналась я.

— Папа прав, ты совершенно не готова ко взрослой жизни. Когда станешь адвокатом, то и не так будешь уставать, а внимательной придется быть всегда. Алиса, хорошая моя, возьми себя в руки, — вдруг мама замерла и, приложив палец к губам, внимательно посмотрела на меня. — А это точно из-за работы? Не из-за этого мальчика?

— Нет, мам, — пробормотала я и опустила глаза в тарелку, надеясь скрыть свое смущение.

— Ты опять обманываешь, — разочарованно сказала мама. — Не смей говорить, что влюбилась!

— Не влюбилась…

— Все ясно. А он? У вас взаимно? — нахмурилась мама, включая адвоката Елисееву.

— А он — нет. Я не в его вкусе, так что тебя это может не беспокоить, — честно призналась я, хотя в душе лелеяла надежду на взаимность или хотя бы мизерную симпатию.

— Ну, раз так, то хорошо. Но я все равно позвоню Нелли Федоровне, чтобы она за тобой присмотрела.

Мы доужинали, и мама ушла в комнату, оставив меня наедине с грязной посудой. Вопреки обычному порядку, я не загрузила посудомойку, а сложила тарелки в раковину. Почему-то хотелось повозиться в воде. Говорят, она успокаивает. Но посуда как-то быстро закончилась, а идти к себе не хотелось. И тогда я решилась выглянуть в окно, впервые за всю неделю, надеясь хоть краем глаза увидеть Дениса или просто свет в его квартире. Но у соседа было темно. Как завороженная я, прислонившись лбом к стеклу, смотрела на его темную квартиру. Уже собравшись уходить, я бросила взгляд во двор и заметила напротив нашего подъезда слабый оранжевый огонек. Кто-то курил у детской площадки, и я понадеялась, что это Денис. Захотелось дождаться, когда любимый пойдет в дом, чтобы понаблюдать за ним в глазок, рассмотреть получше, вслушаться в знакомые шаги… Но за первой сигаретой пошла вторая. Из-за света в кухне было плохо видно этого человека. Выключив светильник, я снова выглянула в окно и только тогда поняла, что это вовсе не мой сосед. Незнакомец был выше и крупнее. Видимо, он кого-то ждал. Я расстроилась. Мне так хотелось увидеть моего любимого пусть издалека, пусть мельком, но увидеть…