Квартира №16 - [177]

— Неа… Я ночую у Алиски. Если хочешь, оставайся. Попросим ее положить нас в одной комнате.

— Да, Кость, Мила сегодня останется у меня. Да и втроем будет веселее, — натянуто улыбнулась я.

Костя нахмурился и, скрестив руки под грудью, недовольно посмотрел на Милу. Его взгляд мог прожечь в девчонке дырку, и дабы избежать беды, я позвала его с собой на кухню под предлогом, чтобы он открыл вино.

— Элис, я думал мы вдвоем посидим, — прошептал он, закрывая за собой дверь в кухню. — Тем более, она сегодня в ударе.

— Кость, ты не понимаешь, что это отличная возможность, расспросить Милу про отчима?

— Хм…

— Вдвоем мы ее разговорим. Особенно ты!

— Что? А как же твои нравоучения не играть с сердцем бедной девочки? — он изогнул бровь.

— Да, я против подобного. Но не мне объяснять тебе, как серьезно то, что мы хотим узнать. Нельзя терять время. Если Ольга и Мила в опасности…

— Матвей не представляет для них угрозу, даже если убийца он. Столько лет они живут семьей, и он не причинил им вреда, — спокойно сказал Воронов, открывая бутылку «Шардоне».

— Ты же сам говорил…

— Говорил, но потом подумал как следует и пришел к выводу, что Красовским ничего не угрожает. Но если Матвей убийца, то мы обязательно оградим от него девчонок, — Костя протянул мне открытую бутылку, а сам полез за бокалами. — И ты права. Будем использовать этот вечер по полной.

Мы вернулись в комнату. Я сразу сообщила Красовской, что ее норма на вечер — один бокал, и если она не хочет сидеть перед пустой посудиной, то должна пить медленно. Тяжело вздохнув, она согласилась.

Время летело, как безумное. Мы даже не заметили, как стрелки часов перевалили заполночь. Мы с Костей открыли третью бутылку вина, а Мила все еще цедила первый бокал, который мистическим образом никак не кончался. Я пошла на кухню, чтобы принести еще колбасы, но только в коридоре вспомнила, что забыла тарелку в гостиной. Мысленно усмехнувшись своей рассеянности, я уже собиралась вернуться в комнату, как через стеклянную дверь увидела, как Воронов подливает вина девчонке. Во мне тут же забурлили самые противоречивые чувства, но доминирующим оказалась злость.

— Кость, можно тебя?! — крикнула я из коридора.

— Иду! — подорвался Воронов.

Чтобы Мила не слышала нашего разговора, я, не дожидаясь Кости, пошла в кухню и широко распахнула окно. Морозный воздух рванул в душное помещение, коварно освежая мое раскрасневшееся от жары и вина лицо.

— Элис, простудишься, — прошептал он, подходя со спины и опуская руки мне на талию, как делал когда-то.

— Какого черта?! — развернувшись к Косте лицом, я больно ткнула его пальцем в грудь.

— Прости, не удержался… Ты такая красивая, — он провел тыльной стороной ладони по моей щеке, но я ее перехватила и сильно сжала, впиваясь в кожу ногтями.

— Элис, ты чего?!

— Я спросила, какого черта? И сейчас я не о том, что ты распускаешь руки. Костя, я видела, как ты подливал Миле вино! Сдурел? Она ребенок! — я была дико зла, но приходилось шептаться, чтобы Красовская не услышала.

— Не мог этого сделать при тебе, — пожал плечами Воронов и отшагнул. — Ты бы не одобрила такой метод, но только так мы ее разговорили.

Костя был прав. Сначала Мила неохотно рассказывала про отчима, но через какое-то время вино ударило ей в голову, и она начала рассказывать о своей семье. Конечно, я догадалась, что эта бестия украдкой подбавляла вина в свой бокал, но никак не ожидала, что это дело рук Кости.

— Элис, я понимаю, что отвратительно поступил, но, взвесив все как следует, пришел к выводу, что это лучшее решение. Мила не стала бы говорить просто так. Был выбор: либо признаться в наших подозрениях, либо спровоцировать на откровенность.

— Черт, — я опустилась на табурет и закрыла лицо руками, понимая, что Воронов прав, но не принимая его поступка. — И что делать? Ты споил ребенка?

— Она не такой уж ребенок, — усмехнулся Костя. — Да и я не так много ей налил. Элис, зато ты понимаешь, как много мы выяснили про Матвея?

Я подняла на него взгляд и тяжело вздохнула. Костя был прав. Мила действительно разошлась и рассказала нам о своем отчиме так много, сколько не говорила за все время нашего знакомства. К сожалению, теперь мои подозрения на его счет только усилились.

— Эй, я что-то не поняла! — Мила разъяренной фурией влетела в кухню, но тут же замерла. — Ой. Я подумала что вы… Ну это…

— Малявка, тебе не говорили, что неприлично врываться вот так, когда взрослые разговаривают? — криво улыбнулся Костя, но я видела, как смутило его предположение Милы.

— Я не поняла… а колбаса?.. — девчонка хмуро посмотрела на пустую тарелку, а потом перевела взгляд на меня. — Алиска, ты чего грустная? Он обидел?

— Нет, Мил, просто устала, — отмахнулась я.

— А… Ну ладно. Колбаса есть? — она по-хозяйски залезла в холодильник и вытащила несколько упаковок нарезки. — Иди в комнату, именинница. Я сама тут.

— Хорошо, Мил, как скажешь…

— А тебя, Викинг, я попрошу остаться. Ты же поможешь разложить колбасу?

Ободряюще похлопав по плечу нерадивого Гумберта, я оставила его на попечение своей Лолиты.

Мы сидели еще недолго, и уже через полчаса нас всех стало клонить в сон. Милу, от греха подальше, я решила уложить в своей комнате, а Костю, который после выпитого с радостью принял приглашение остаться — в гостиной. Я выдала девчонке полотенце и свою ночную рубашку, и пока она была в душе, решила обсудить с Вороновым, что мы выяснили про Матвея.