Квантовая теория недопоцелуев - [34]

Своей любимой книгой я указываю «Нашу математическую Вселенную» Макса Тегмарка, физика, который, насколько я знаю, был единственной влюбленностью Эви до Лео. Она утверждает, что ее интересуют только его идеи, но это ложь. Маленькие мультяшные птички летают вокруг ее головы, когда она смотрит его выступления на конференции TED. В качестве любимой концепции в физике я ставлю квантовую запутанность. В любимые анекдоты пишу:

«Шрёдингера останавливают за превышение скорости. Полицейский осматривает машину и открывает багажник. Он говорит Шрёдингеру:

– Сэр, вы знаете, что у вас там дохлый кот?

Шрёдингер отвечает:

– Теперь знаю».

Потом я всерьез занимаюсь домашним заданием, время от времени проверяя сайт «Фронтира». Ко мне заходят «Бозон Хиггса», «Темная материя» и «Артур Дент». Каждый угадывает по букве из «виселицы». Затем появляется «Тессеракт» и вместо того, чтобы угадывать по букве, пишет сразу всю цитату. Я смотрю на Эви. Она улыбается своему монитору.

Ну, привет.

Ее ник появляется в блоке личных сообщений у меня в углу экрана, и я приглашаю ее в закрытый чат.

Тессеракт: Так ты фанат Давида Гильберта?

Мило: Мне нравится гильбертово пространство, как и любому другому, но я скорее фанат Эмми Нётер.

Тессеракт: Потому что?

Мило: Я видел, каково сейчас девушкам на физмате. А что было сто лет назад, я даже и представить не могу. Хотя тебе, наверное, не нужно рассказывать…

Тессеракт: Потому что я знаю цитату?

Мило: Потому что ни один парень в этом или ином мире не выберет «Тессеракт» в качестве ника.

Тессеракт: А я только подумала, что ты феминист! Это математический объект. Очень гендерно-нейтральный.

Мило: Прости, но нет. Я запрашиваю помощь зала в этом споре. Спроси у любого существа мужского пола в пределах своей досягаемости прямо сейчас.

Я бросаю взгляд на Эви, которая осматривает комнату, раздумывая над предложением.

Тессеракт: Все парни здесь согласны со мной.

Мило: Врушка.

Тессеракт: Это твой первый раз на «Фронтире»?

Мило: Да. А у тебя?

Тессеракт: Да. Ты нервничаешь?

Мило: Немного. Я боюсь, что буду настолько хорош, что попаду на сцену, а потом сделаю ошибку в расчетах на глазах у всех. Мне станет легче, если я узнаю твой самый большой страх.

Тессеракт: Что мне вообще придется выходить на сцену.

Мило: Разве не в этом весь смысл?

Тессеракт: От этого менее страшно не становится.

Мило: Знаешь разницу между математиком-интровертом и математиком-экстравертом?

Тессеракт: Она воображаемая?

Мило: Быстрый ответ! Но нет. Когда с тобой говорит математик-интроверт, она смотрит на свою обувь.

Тессеракт: А математик-экстраверт?

Мило: Смотрит на твою обувь.

Тессеракт: Ха. «Она» смотрит?

Мило: Ради моей любимицы Эмми. Я восстановил свой имидж феминиста?

Тессеракт: Присяжные еще совещаются. А я пойду и поговорю со своей обувью. Спишемся завтра?

Мило: Я буду здесь.

Тессеракт: Приятно было познакомиться, Мило. Я не ожидала подобного от конкурентов на «Фронтире».

Эви в сети забавная.

И мне кажется, я ей нравлюсь.

ЭВИ

Довольная, я закрываю ноутбук. Я могу заводить друзей и в реальной жизни, и в сети. Мои социальные навыки превосходны.

– Вы будете переодеваться к ужину? – спрашиваю я Калеба и Лео.

Оба непонимающе смотрят на меня: они явно не обдумывали, что наденут на ужин, на который мы пойдем через двадцать минут. Мальчишки.

Бекс говорит:

– Да, нужно переодеться. – Она берет сумку, чтобы пойти со мной наверх, и указывает пальцем на Лео и Калеба. – Вас это тоже касается.

Калеб отдает честь. Лео говорит: «Йесть, мэм!» – и я улыбаюсь. Мне нравится, когда он подключает южный акцент.

Наверху Бекс советует снова надеть платье-свитер. Я переспрашиваю:

– Серьезно? На ужин с деканом Сантори?

Она закатывает глаза.

– На ужин с Калебом и Лео.

– Я каждый день ужинаю с Калебом и Лео, – говорю я.

– Вы пойдете в хороший ресторан. Получай удовольствие.

Когда я выхожу в фойе, Лео усмехается, увидев платье. Он надел свободные брюки и фиолетовую, с металлическим отблеском рубашку с воротником на пуговицах, отчего его глаза кажутся еще более синими, чем обычно. По пути к машине он хочет взять меня за руку, и я позволяю, даже в присутствии декана Сантори.

В ресторане – полумрак и горят свечи. И я не знаю, то ли от обстановки, то ли от разговора с Мило, то ли об обсуждении «Вундерлохена» – но сейчас тот редкий момент, когда я понимаю, что я тут единственная девушка.

Чандран, Лео и Калеб непринужденно беседуют с деканом Сантори про свои занятия спортом и уроки в этом семестре. (Нам нельзя говорить о проектах на «Фронтире» с математиками и физиками до конвента – и декан Сантори считается, пусть он и не защитил докторскую.) Я пью диетическую колу.

Когда приносят салаты, декан Сантори говорит, что Ньютон забронирует номера в отеле для конференции, но добираться нам придется самостоятельно, ведь «Фронтир» состоится на каникулах. Дискомфорт меня неожиданно вдохновляет.

– Декан Сантори, – говорю я, и мне не приходится изображать сомнение в голосе. – Вы не знаете, сколько девушек пригласили на «Фронтир» в этом году?

Он смотрит на меня с неловкостью, как будто я сейчас встану и обвиню его в сексизме на глазах у всего ресторана.