Квантовая теория недопоцелуев - [36]

КАЛЕБ

Когда мы сидим за столом и я с удовольствием завтракаю взбитыми сливками, я спрашиваю:

– Так что ты думаешь?

– Я собираюсь занять жесткую позицию, – говорит она. – Ни извинений. Ни объяснений. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее злюсь, что этот комитет собрался, чтобы решать, на что я способна.

Я внезапно решаю защитить своих родителей. Они видят это иначе.

– Мои мама и папа…

Она раздраженно отмахивается.

– Я знаю. Они хотят помочь. Но все же. Я уже восемь месяцев работаю с Анитой. Я не та же, какой была в прошлом году. И в этот раз со мной будешь ты.

– Буду, – соглашаюсь я. – Что ты решила насчет Лео и Дня благодарения?

– Я сейчас собираюсь написать матери. Скажу, что у меня плюс один.

Мне интересно посмотреть, как это пройдет. После того как Эви отправляет сообщение, какое-то время мы едим в молчании, посматривая на ее телефон.

Когда приходит сообщение, Эви хмыкает, а потом говорит:

– Она хочет знать, что ты о нем думаешь.

– Напиши ей, что я считаю его потрясным.

Эви недовольно смотрит на меня. Я вытаскиваю телефон и начинаю печатать.

– Что ты пишешь? – с подозрением спрашивает она.

– Что мне нравятся его татуировки.

– Калеб.

– Что он славный парень, идеальный джентльмен и ни за что не опорочит тот хрупкий цветок, каким является их единственная дочь. – Затем я опускаю телефон и смотрю на Эви. – Не опорочит, так ведь?

– Я не уверена, что понимаю твою метафору, – отвечает она. – Что ни в коем случае не является запросом на дальнейшие объяснения.

Мы смотрим друг на друга несколько долгих секунд, прежде чем она краснеет и опускает взгляд. Я подозреваю, что она отлично понимает мою метафору.

Телефон Эви снова трезвонит. Она смотрит на меня.

– Она хочет встретиться с ним, раз уж он получил одобрение от Калеба Ковича. Ты когда-нибудь устаешь от ответственности за мое психическое здоровье?

– Нет.

И вот тут она по-настоящему улыбается мне и тянется через стол, чтобы сжать мою руку.

– Надо возвращаться. Я забыла про Бекс. Надо рассказать ей о моем плане до того, как декан Сантори позвонит ее родителям.

Мы берем стаканчики и уходим. По дороге Эви поднимает на меня взгляд и спрашивает:

– Ты вообще сидел на сайте «Фронтира»?

– Недолго. У меня было мало времени, – говорю я. Не хочу врать, но позволяю себе быть уклончивым. В конце концов, это указано в правилах «Фронтира»: никаких личных подробностей. – А что?

– Просто интересуюсь.

Когда мы возвращаемся, Эви идет поговорить с Бекс, а я забираю рюкзак из комнаты и иду на физику. Я вхожу в класс, и профессор Льюис поднимает взгляд и говорит:

– Мистер Кович, я слышал, вас можно поздравить.

– Да, сэр, – улыбаюсь я и сажусь на место.

Я достаю ноутбук в надежде, что сегодня у нас не будет «проходки». Я кое-как сделал домашку в тот небольшой отрезок времени, который выкроил между вчерашним ужином и сегодняшним завтраком, и не очень хочу выставлять ее на общественное обозрение.

Когда звенит звонок, входит Эви с рюкзаком на плече и стаканчиком чая в руке.

– Да это же наша принцесса «Фронтира», – говорит профессор Льюис. – Надеюсь, в этом году вам больше повезет.

Во мне мгновенно поднимается ярость, но я ее проглатываю: ведь если я что-то скажу, будет только хуже. Профессор Льюис всегда был саркастичен, но в последнее время сделался жесток, по крайней мере к Эви. Когда я встречаюсь с ней взглядом, проверяя, как она, Эви наклоняет голову, показывая, что ее это не особо задело. И что-то в ее небрежной уверенности дает мне понять: профессор Льюис завидует.

Эви совершит в физике то, что профессор Льюис не может себе даже представить. Поэтому она никогда не паникует на его уроках, что бы он ни делал. Это – ее пространство, и моя защита ей не нужна.

Лео смотрит на Эви, пока она ставит чай на стол, потом оборачивается и смотрит на точно такой же стаканчик напротив меня. Я даже не стараюсь скрыть улыбку.

Пока мы решаем задачки для разогрева, Лео тихо говорит Эви:

– Если бы я знал, что ты пойдешь в «Старбакс», попросил бы взять мне что-нибудь.

– Прости, – говорит она. – Я разбиралась с матерью.

Я улыбаюсь еще раз, потому что, когда она ходит в «Старбакс» без меня, я получаю кофе и мне не приходится просить.

* * *

На кодинге я сижу в углу, чтобы меньше показывать экран ноутбука. И вместо работы над последним проектом изучаю страничку Тессеракт.

Эви пишет, что ее любимая концепция в физике – это многомирье, а любимая книга – «Излом времени»: ужасная банальность для девочки, любящей математику и физику, но раз уж это Эви, я ее прощаю. С цитатой для «виселицы» она справилась лучше, что неудивительно, ведь это Тегмарк. Но она превратила ее в загадку. Кто-то успел заполнить буквы «е», «р», и «а». Я вписываю остальные: «Перегруппированная пища?» – а потом и сам ответ: «Люди».

Видимо, она получает уведомление об этом, потому что внезапно появляется.

Тессеракт: Скажи правду. Пользовался интернетом, чтобы отгадать загадку?

Мило: Ты меня недооцениваешь. Я смотрел выступление.

Тессеракт: И что думаешь?

Мило: Сознание как математический паттерн? Может быть, но какое до этого дело мне?

Тессеракт: О. Ты один из этих.

Мило: *поднимаю брови*

Тессеракт: