Квантовая теория недопоцелуев - [30]

– Келли ее любит, – сказала Алекса.

– Бекс тоже, – добавила я. – Приходит пораньше, чтобы пообщаться с ней на перемене. Хуже черты я в Бекс просто не знаю.

– Почему она снимает обувь? – спросила Алекса.

– Почему она заставила нас делать коллаж? – отозвалась я.

С тех пор мы с Алексой сидим вместе на диване и тихо работаем, пока Лео, Калеб, Дэв и Келли учат французский, а Бекс и Сара-Кейт продираются сквозь домашку по матану, которую я для них проверяю.

Иногда Лео скрывается за своим фотоаппаратом и всех фотографирует. Меня восхищает эта социально приемлемая стратегия по установке дистанции, и я жалею, что не подумала об этом, когда была младше.

Порой Лео занимается телефонными звонками для группы экологов-активистов Бекс, поскольку его можно куда легче, чем нас с Калебом, убедить в важности запрета пластиковых пакетов. Он и сейчас сидит на полу и куда-то звонит, пока я читаю «Персеполис» для урока английского.

Мне нравится ощущение, когда его спина прижата к моим ногам, и я думаю провести пальцами по его волосам. Но я никогда такого не делала на людях.

На другом конце дивана Алекса обводит пальцем ухо Келли, и та поворачивает голову, чтобы поцеловать ладонь подруги. Я снова смотрю на Лео, поднимаю руку и опять ее опускаю.

Когда я еще раз смотрю на Алексу, она одними губами советует: «Сделай это».

И я запускаю пальцы в его волосы. Лео опускает телефон и запрокидывает голову, усмехаясь мне. Он никогда особо на это не давил, но ясно давал понять, чего ему хочется: чтобы мне было не так неловко демонстрировать нежность на люд ях.

Я снова утыкаюсь в «Персеполис», продолжая играть с волосами Лео, пока не поднимаю взгляд и не вижу, с каким странным выражением смотрит на меня Калеб.

Вот почему мне было неловко.

– Что?

– Ничего. Просто ты очень похожа на типичную девочку-подростка, Эвс.

Лео прекращает набирать номер, ловит мою руку и удерживает.

– Если ты смутишь ее настолько, что она уберет руку, нам с тобой придется кое о чем потолковать, – говорит он Калебу.

А потом они оба проверяют свою почту. Я только качаю головой. Узнать о «Фронтире» мы должны завтра, но Калеб и Лео убеждены, что сообщить могут пораньше, поэтому, как одержимые, проверяют почту весь день. Точно не знаю, каковы шансы у Лео, но я бы хотела, чтобы Калеб мне доверял. Мы пройдем.

На следующее утро на гуманитарке мы видим, что наши столы сдвинуты для работы в группах. Когда Калеб понимает, что нас с ним посадили вместе с Янаан и Блейком, он берет карточку с именем Блейка и пытается поменять с чьей-нибудь из другой группы. Но это замечает Эбби и заставляет оставить карточку на месте.

Заходит Блейк и смотрит, как Калеб раздумывает, куда поставить его карточку. Понятное дело, что он не хочет сажать Блейка ни рядом с Янаан, ни рядом со мной. Но потом сдается и ставит карточку рядом с Янаан. Блейк ухмыляется.

Сидя за столами, мы в группах обсуждаем этическую дилемму: «Поезд мчится навстречу пятерым людям, он точно собьет их насмерть. Если перевести стрелку, он поедет по другим путям и убьет только одного человека. Что будете делать?» Мы должны обсудить моральную сторону обоих вариантов с точки зрения греков и христиан-евреев и записать наши мысли, прежде чем перейти к другой дилемме.

Калеб пишет на листке бумаги «5 > 1» и поднимает руку, прося следующую задачу.

Когда Эбби подходит, он говорит:

– Это просто математика.

– Вы это обговорили и вся группа согласна?

Янаан, которую Эбби любит больше всех нас в четверке, отвечает:

– Мы нашли доказательства Калеба убедительными.

Очевидно, это один из тех моментов, когда Эбби жалеет, что преподает в Ньютоне. Я очень рада в этом участвовать.

– Этику не доказывают, ее аргументируют, – говорит она, но берет наш листок и заменяет вторым. Дилемма остается той же, только вместо рычага наше единственное средство спасти пятерых – столкнуть человека с моста, чтобы он упал на пути.

А кто-то жалуется, что математические задачи нереалистичны.

Блейк пожимает плечами.

– Все то же самое. Сведем к задаче, решенной до этого.

Он улыбается мне. Я его игнорирую.

– Не то же самое, – говорит Янаан. – Переводить или не переводить стрелку – это выбор. В любом случае случится авария, которую нельзя предотвратить. А с мостом – ты намеренно кого-то убиваешь. Все равно что вырезать органы у здорового человека, чтобы спасти пятерых больных. Математика та же, но этика – нет.

Калеб улыбается ей с явным одобрением, и я вспоминаю, что Янаан была его первой девушкой в Ньютоне. Невероятно, но он расстался с ней ради Марго, что многое говорит о его внимательности.

– Что? – спрашивает он у меня слегка встревоженно, и я понимаю, что сверлю его свирепым взглядом.

– Ничего. Дай листок.

Я пишу: «5 случайных смертей < 1 убийство».

– Зевс бы, наверное, спас всех красоток в поезде, – говорит Блейк. Он смотрит на нас с Янаан. – И вы бы не пострадали.

Мы с Янаан обмениваемся взглядами, которые говорят: «Давай попозже на математике обсудим, насколько Блейк ужасен». Или, по крайней мере, об этом говорит мой взгляд.

– Эви, дай я изложу подробнее, – предлагает Янаан, забирая у меня листок. – Думаю, надо исходить из заповеди «Не убий». По-моему, тут все прямолинейно.