Квадратное время - [78]
– Мы же в Екатеринбурге жили. Там бы я и остался, да прознали в УПИ{214} о родителях и «вычистили» прочь, шибко строго с этим на Урале. Пришлось кое-как пристраиваться в Петрограде.
– Ах, ну конечно же… Поэтому – Колчак! – как-то очень по-своему отразил мои слова Виктор Александрович.
– О боже, ведь у вас в городе закончил дни наш несчастный государь, – вмешались чуть ли не хором барышни.
– Точно так, – протянул я, придав лицу подобающее ситуации выражение невыразимой скорби. – Мне не раз довелось приходить… к этому проклятому месту. Первое время много людей там собирались, плакали все.
Не скажешь же прямо, что в двадцать первом веке царские останки интересны разве что как выгодный экспонат, привлекающий со всего мира туристов-богомольцев? А еще – как сюжет для ходовых открыточек-иконок.
– В нелегкое время нам уготовано выживать… – неожиданно подала голос старушка. – Ну, на все воля Божья. Даст Бог, даст Бог!
– Верю, что Бог покарает подлых убийц! – с наигранным пафосом подхватил я шикарную идею отвести беседу от своего прошлого. – Имя царя и его семьи не будет потеряно в веках, народ воспрянет ото сна, и на обломках само… страны вспомнит о царственных страстотерпцах!{215} Я думаю… нет, я абсолютно уверен!.. нашего любимого царя и его семью потомки причислят к лику святых! Огромные очереди паломников из всех стран православного мира будут толпиться на ступенях огромного храма, который возведут на месте пролития крови невинных мучеников!{216}
– Недавно миновал год, как Коверда{217} свершил божий суд над одним из душегубов! – с неожиданной горячностью подхватил мой спич Виктор Александрович. – После публикации дела у Соколова{218} я сразу понял, что этот Войков – еще худший изувер, чем те, кто стрелял в государя и его детей! Так будет с каждым! И ныне, и присно, и во веки веков!
Вброшенные в разговор фамилии и обстоятельства резко охладили как мой монархический пыл, так и желание делать намеки о будущем.
Еще в первые месяцы тюремного заключения я понял, как мало фактов знаю о текущей эпохе. И вот получил в морду лица очередное подтверждение-загадку – кто все эти люди?!
Ну ладно Войков – его именем будет названа улица в Екатеринбурге и, кажется, станция метро в Москве. Но почему именно он «худший изувер»? А чем прославились остальные двое?
К счастью, помощь не заставила себя долго ждать: душа старого генерала не вынесла звуков боевой трубы, он вскочил со стула и, потрясая сухонькими кулаками в воздухе, провозгласил:
– Пусть рука Господа нашего покарает кровавых палачей! – Его голос сорвался на крик. – Поскорее подайте вина, мы обязаны сейчас же провозгласить тост!
– Будьте добры, рейнского рислинга! – продублировала пожелание куда-то в сторону кухни госпожа председатель.
Тем временем и очень кстати вынесли заметно задержавшееся второе блюдо – цельных карпов, жаренных в сухарях. У стола засуетилась бабуля-метрдотель с вышедшей на подмогу кухаркой.
Виктор Александрович, как видно презрев этикет, собственноручно разливал вино, а генерал, повернувшись к портрету последнего императора, перекрестился и громко зашептал «Боже, царя храни».
Уже с третьей строки – «Царствуй на славу» – к нему присоединились красивые, правильно поставленные голоса барышень, за ними принялись креститься и петь все, включая меня и кухарку.
И странное дело, в процессе повторения короткого и до крайности простого, запоминающегося с первого раза текста гимна на меня нахлынули воспоминания о Шпалерке, да так, что я поднимал свой бокал с настоящей слезой на глазах.
Так клубный обед стал лучшей в моей жизни верноподданнической антрепризой. Куда там Большому театру!
Есть дьявольски костлявую пресноводную рыбу я более-менее научился в пути по советской Карелии. Но то – руками! Местные же без видимых усилий разбирали массивные тушки в своих тарелках за счет виртуозного владения вилкой и специальным ножом, более похожим на узкую лопаточку. Следовать их примеру и при этом поддерживать непринужденную светскую беседу – примерно как эсэмэсить за рулем, то есть рискованно и невкусно.
Возможно, мои мучения оказались слишком очевидны для окружающих – либо же в толстом своде дворянских правил хорошего тона в явном виде прописан лимит на внимание к одной персоне, – но более меня никто всерьез не расспрашивал.
Разговор вильнул в сторону местных проблем, в частности гастрольного концерта некой Плевицкой, чаще нежно и с придыханием называемой «наш курский соловей»{219}. Обсуждение взволнованного вида господина Маннергейма во время исполнения хита всех времен и народов «Я тогда еще молодушкой была, наша армия в поход куда-то шла» изрядно меня повеселило, впрочем, как и глубокое впечатление присутствующих от рыдания в голосе певицы на строчках типа «Замело тебя снегом, Россия, запуржило седою пургой».
В процессе барышни необычайно растрогались, поэтому ее сиятельство предложила подать десерт в карточной комнате, у пианино, под которое «можно устроить обворожительное хоровое пение».
Я уж было придумал достойный повод сбежать от эдакого непотребства, но опять спас генерал, сославшись на необходимость быть на службе в банке как штык.
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью. 1965 год от рождества христова, где-то между Европой и Азией. Все персонажи и события являются вымышленными, возможные совпадения случайны. Образы и действия названных политических деятелей, чьи имена совпадают с реальными персонами также являются вымыслом автора.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью.
Еще не поздно. Часть II. На распутье. Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью. Закончено.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.
Миновал первоначальный шок, охвативший Петра Воронова после его «провала» из 2010 года в прошлое СССР. Тяжелое колесо истории перескочило на рельсы новой реальности, и какой она будет – уже никто не знает. Но жизнь продолжается, на фоне быта и производственных интриг главный герой не устает внедрять компьютерные технологии XXI века в 1967 году. Сложностей на этом пути более чем достаточно, даже простейшие клавиатура и дисплей с трудом укладываются в сознании ученых и инженеров прошлого.Между тем обогащенная знанием о будущем часть руководителей страны окончательно консолидирует политическую и экономическую власть и начинает осторожные реформы.
Угораздило меня попасть из 2010 года в 1965-й! С ноутбуком, RAVчиком и трагическим послезнанием о дальнейшей судьбе СССР! Но судьбы меняются. Вот и мне, русскому инженеру Петру Воронову, многое удалось изменить в этой реальности. Как? Да конечно же срочной, можно даже сказать, досрочной компьютеризацией всей страны. Несколько лет прошло, а СССР уже догоняет капиталистов. Как повернется в дальнейшем судьба моей страны, предсказывать не берусь: реальность-то изменилась. Но надежды на нормальное развитие есть, и одно я могу утверждать твердо: для спасения СССР я сделал все.
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.
Николай, обычный подросток из необычной семьи. Из-за странного стечения обстоятельств попадает в другой мир, где попытается найти свое место и обрести простое человеческое счастье. Но подойдет ли оно ему? Примечания автора: Автор новичок и это его первое произведение. В произведении намеренно используется скудное описание, чтобы читатель сам представлял мелкие детали, погружаясь глубже в повествование.
Меня зовут… нет, не так. У меня много имен — в каждом народе и на каждом Небе меня называют по-разному. Вспомнить все свои имена невозможно, зато одно имя является для меня родным. Азраиль. Меня зовут Азраиль… и я когда-то был Богом. Точнее, человеком, что по силе своей достиг уровня семи Богов. Но я был наивен, когда верил в святость Богов. Наивен и глуп, и потому поплатился. Детьми, силой и всем, что ценил. Но теперь я другой. И пришло время создать своё Небо.
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
В одной далекой-далекой галактике появился один свежерожденный клон. Правда несколько несвойственного для данной галактики типа. Да и создатель клона эту далекую-далекую недолюбливает, да и в целом — все вышло странно и не так.
Авария на картинге перебросила сознание программиста и по совместительству гоночного фаната Михаила Шумилова, не сумевшего в свое время реализовать себя в автоспорте, в тело подростка-гонщика на несколько лет назад. Сможет ли он использовать знания о ближайшем будущем, чтобы менять ход событий, и чего достигнет в чемпионате F4 — нижней ступени гонок на автомобилях с открытыми колесами? Ведь от этого зависит и его будущее тоже. Мечта исполнилась, пусть и таким неожиданным образом. Теперь главное — не упустить полученный второй шанс.
Наш современник, военный хирург, инвалид, волей судьбы попадает в свое мальчишеское тело ровно на пятьдесят лет назад. И он вынужден, чтобы не оказаться в психиатрической больнице, продолжать жизнь обычного пятнадцатилетнего мальчишки в 1964 году. Неравнодушный к тому, что станет с его страной, он принимает решение сделать все, что в его силах, чтобы история Советского Союза пошла по другому пути. Он понимает, что для этого он должен стать человеком, влияющим на принятие решений. И он сможет им стать.
Завершив свой жизненный путь в веке двадцать первом, пройдя сквозь боль, смерть и перерождение, наш современник обрел в новой жизни то, что желал больше всего. К чему стремился душой, о чем страдал сердцем, тянулся и тосковал… И пусть за окном ныне грозный и жестокий шестнадцатый век, где Русь только-только выкарабкалась из ямы долгой феодальной раздробленности и мир вокруг полон тревог и лишений. Пусть! Зато теперь у него есть настоящая семья, где его любят. А еще заботливый отец начал допускать своего наследника к семейному делу – тому самому, которым их род занимается вот уже почти шесть сотен лет.
Мало закатить камень на вершину горы. Нужно еще постараться, чтобы твой труд не пропал даром! Наш современник, волей случая сменивший век двадцать первый на девятнадцатый и ставший молодым, родовитым и… практически нищим князем, вдобавок последним в своем роду, окончательно принял новое имя и жизнь. Начав все с чистого листа, всего за семь лет достиг вершин общества, признания и успеха. Удача сопутствует князю Агреневу, но будет ли так всегда?.. Покатится ли его «камешек» легко по склону, побуждая к движению сначала камешки поменьше, а затем и большие валуны, и превратится ли его бег в неудержимую лавину? Или он остановится перед непреодолимым препятствием и станет еще одним памятником тщетности сует?
Московская Русь шестнадцатого века… Смутное и тяжелое время. С юга рубежи молодой державы постоянно пробовало на прочность Крымское ханство, с запада – королевство Шведское и Великое княжество Литовское, по стране время от времени прокатывались эпидемии и неурожаи, да и иных невзгод хватало. Кровь людская лилась что водица!.. Однако нашему современнику по имени Виктор, волей случая оказавшемуся в прошлом, можно сказать, крупно повезло, потому как в новой жизни семья ему досталась хорошая. Большая, крепкая, дружная! Семья великого государя, царя и великого князя всея Руси Иоанна Васильевича, за живость характера и исключительное миролюбие прозванного Грозным…