Квадратное время - [76]
Обескураживающе скромная вывеска нашлась только у дверей подъезда, рядом с номером квартиры, так что пришлось подняться на второй этаж и ткнуть в слово «press», выдавленное в белом фаянсе кнопки звонка.
Дверь открылась почти мгновенно, и я предстал перед древней бабулей, чьи длинные седые волосы украшал темно-синий обруч кокошника с желтой лентой узора. Изрядно огрузневшее от возраста тело обтягивал убийственно жесткий на вид сарафан.
Торжественно приняв кепку в передней – привычное название «прихожая» тут никак не подходило, – она препроводила меня через коридор сразу в зал, середину которого занимал сервированный стол персон эдак на пятнадцать.
По левой стене располагались живописные ростовые портреты членов императорской семьи в простых деревянных рамах, а правую чуть не целиком занимала невероятно широкая и высокая четырехстворчатая дверь, вероятно, ее открывали для особо многолюдных мероприятий.
Впереди за занавеской виднелся проход в кухню, рядом – на балкон, по летнему времени открытый настежь в зелень внутреннего дворика. В ближнем углу простоту беленых стен нарушала антикварная печь, покрытая плиткой с орнаментом голубой глазури.
Люстра, полная вычурных хрустальных висюлек и позолоты, спускалась к столу с четырехметровой высоты, довершая тем самым картину смешения эпох и стилей.
Взгляды прервавших обед людей скрестились на мне, и я остро почувствовал, что подаренный костюм, казавшийся на улице очень приличным и даже франтоватым, на самом деле недавно перелицован. «А может… – Мне пришла в голову ужасающая мысль. – Они уже кого-то в нем видели?!»
Что делать? Развернуться и уйти, чтобы никогда не возвращаться? Остаться, выказав себя полным идиотом? Нагло сесть за стол?
– Добрый день, – промямлил я и замер в нерешительности.
– Кхм… мм… – услышал я из-за спины тихий голос бабули-метрдотеля. – Господа, позвольте вам представить…
Пауза затянулась, и бабуля легонько толкнула меня под руку.
– Ах да… – До меня наконец дошло, что требуется сделать. – Обухов, Алексей Обухов. Профессор Цейдлер советовал мне посетить «Русский клуб», и вот…
– Мы рады вас видеть, – учтиво, но немного высокомерно ответила фигуристая дама лет сорока, сидевшая во главе стола. – Я – Ольга Александровна Кузьмина-Караваева{209}, сегодня мне выпала честь председательствовать в нашем клубе. Не желаете ли присесть, сударь?
– Спасибо! – искренне поблагодарил я, размещаясь на краешке стула с высокой резной спинкой.
Меж тем госпожа председатель плавным жестом указала на сидящего справа седого как лунь, но сохранившего роскошные пепельные усы старикана в строгом, больше похожем на мундир черном костюме, и его жену – худощавую и весьма милую на вид старушку.
– Генерал Карл Михайлович Адариди{210} с супругой Анной Леопольдовной… Прошу любить и жаловать.
Украшенный старостью и поражениями вояка едва заметно дернул в ответ усами, а может, они у него тряслись от болезни, точно не разобрать. Зато его спутница не пожалела улыбки и игривого наклона головы.
Далее мое внимание переключили на пару девушек лет двадцати… с изряднейшим хвостиком. При абсолютном внешнем различии их объединяло одно: прически, вернее сказать, чудовищное количество времени, затраченного парикмахерами на сооружение затейливых конструкций из ленточек, шпилек и закрученных в разные стороны локонов.
– Мадемуазель Нина Альбертовна Хорстмайер и Тамара Евгеньевна Белоусова, – представила их Ольга Александровна.
На этом фланге меня уже давно взвесили, препарировали и, вероятно, нашли бесперспективным вариантом. Поэтому отделались формальным «приятно познакомиться» в исполнении одной из барышень.
– Молодой человек, перед вами… – Госпожа председатель сделала паузу, наконец добравшись до последнего из присутствующих. – Виктор Александрович…
Сидевший напротив меня господин лет тридцати, чье лицо сразу привлекло мое внимание четкими породистыми линиями и отсутствием успевших надоесть до ненависти «офицерских» усов, резко закашлялся.
– Что с вами, мой дорогой? – В голосе госпожи председателя послышались отчетливые материнские нотки.
– Никак не могу привыкнуть к климату… Ваше сиятельство, убедительно прошу простить меня.
– Ах, ну разумеется… – всплеснула руками Ольга Александровна. Повернувшись ко мне, ее сиятельство наконец обозначила меркантильный интерес: – Вы у нас, сударь, столоваться изволите? Возможно, вам это покажется неучтивым, но я должна заметить, что в это нелегкое для всех нас время обстоятельства вынуждают брать за обеды по шесть марок за раз или сто в месяц.
– Согласен! – Я постарался тщательно скрыть недовольство прайсом, куда больше похожим на грабеж. – Но только сегодня, так как не уверен в своем достатке на более длинном отрезке времени.
Сразу после этих слов бабуля-метрдотель неслышно материализовалась за моей спиной.
– Милок, изволь заложить салфетку, чай, у тебя сейчас вещей не целый гардероб, – шепнула она едва слышно.
Есть, все же есть прок от кинематографа будущего.
Я вовремя вспомнил «Собачье сердце» и кое-как запихал за воротник рубашки уголок салфетки, вытащенной из изящного колечка зажима.
Тем временем многофункциональная бабуля потянулась половником к стоящей в центре стола фарфоровой супнице и налила мне в бульонную чашку янтарной ухи, без труда компенсирующей отсутствие каких-либо видимых ингредиентов умопомрачительным запахом. Пока я прикидывал, как половчее ухватить снабженную сложной монограммой серебряную ложку, бабуля при помощи щипцов положила на стоящую слева впереди тарелочку небольшой раскрытый пирожок, как бы невзначай сдвинув поровнее лежащие рядом нож с вилкой.
