Квадратное колесо Фортуны - [22]
— Ну, зачем же так, прошел как все, на общих основаниях, по общему конкурсу.
— По общему? — Рыжий поперхнулся от возмущения. — Сколько на первый курс приняли? Сто? А мест в общаге сколько? Двадцать? Вот и считай — одни с четырнадцатью баллами не знали, пройдут они или нет, а других и с девятью принимали. А ты: «По общему». И после окончания они в тьмутаракань поехали, а ты куда распределился? В какой-нибудь НИИ на тёплое местечко, так?
Витька кивнул головой. Всё, что говорил рыжий, было сущей правдой, но относилось только ко мне и к Витьке не имело никакого отношения. Однако он слушал спокойно, без возражений, крутя в пальцах свой бумажный квадратик и изредка хитро поглядывая на меня. Я ясно слышал его насмешливый голос: «Учись, писатель!»
— Я тебе всю твою дальнейшую жизнь по годам расписать могу. В двадцать шесть женишься, в двадцать восемь родишь, в тридцать защитишься, в тридцать два за ручку отведешь ребёнка в сад, потом в школу, потом запихнёшь его в институт, в сорок пять защитишь докторскую и пристроишь у себя своего балбеса, а в семьдесят будешь похоронен с почестями на престижном кладбище. Вы по жизни катитесь как на велосипеде под горку, даже педалей крутить не надо.
Лев Михайлович немного успокоился и снова глотнул водки.
— В том, что вы говорите, есть много правды, но вот сравнение с велосипедом… Нам тоже иногда шевелиться приходится. — Витька на секунду задумался и продолжил. — Я номер цирковой видел: выкатывают большой такой обруч с петлями внутри, акробат цепляется руками и ногами за петли и, совершая разные телодвижения, катается по арене. Одно неверное движение и он либо спину отшибёт, либо нос расквасит. Мне кажется этот образ более правильным. Другое дело, что арены у всех разные: у одних ровные и гладкие, у других бугристые.
— Вот шустряк, — повернулся к Анатолию рыжий, — уравнять нас захотел. Мы, может, и катимся по жизни, как твой циркач, только твоё колесо круглое, а моё квадратное, — он кивнул на Витькин квадратик, — и качусь я в нём не гладко, как ты, а перескакивая с вершины на вершину. Встану на уголок и держу равновесие, чтоб назад не шмякнуться, а сам ещё и «телодвижения» рассчитываю так, чтобы и вперёд не на сторону квадрата скатиться, а на следующую вершину перепрыгнуть. А ты говоришь колесо.
Лев Михайлович чувствовал, что одержал полную викторию и снова потянулся к бутылке.
Я жалобно посмотрел на Витьку: очень уж не хотелось, чтобы этот интереснейший разговор иссяк или опять свернул на рыб. Витька дважды пнул под столом мой валенок и успокаивающе прикрыл глаза.
— А сами-то, Лев Михалыч, вы как в Москву попали, небось тоже кто-то за ручку привёл?
— Меня? За ручку? Да я вот этим и этим в Москву пробился! — Он потыкал себя пальцем в лоб и показал нам руки. — Я, если хочешь знать, ещё в детстве составил план и реализовал его до пунктика. Ишь, чего выдумал: за ручку. Некому меня за ручку водить было.
— Расскажите, Лев Михайлович, — хором попросили мы, — интересно ведь.
— Что же я ради вашего интереса всю свою жизнь вам рассказывать должен?
— А и правда, Лёв, расскажи, — неожиданно поддержал нас Анатолий, — и мне интересно, и мальцам наука будет.
Лев Михайлович уже прилично захмелел и поймал кураж. Чувствовалось, что ему и самому хочется рассказать кому-нибудь о своём уме и своей удачливости. Он выдержал паузу и махнул рукой:
— Ладно, уговорили, но только если это всем интересно и если перебивать не будете. Не люблю, когда перебивают, как вспомнится, так и расскажу. Так что, всем интересно?
Он обвёл нас взглядом, и мы дружно закивали головами.
— А что с дедом, кончается что ль?
Мы посмотрели в угол. Кузьмич сидел замерев, глубоко втянув голову в плечи. Он дышал каким-то затаённым дыханием, словно прислушиваясь к чему-то, а бессмысленные глаза зыркали по сторонам, как у кота на старых ходиках.
— Не обращайте внимания, — беззаботно махнул рукой Витька, — он всегда так. Выпьет полный стакан, закусит и вот так цепенеет на час-полтора. Потом включится и может ещё бутылку выпить. Я сначала тоже пугался, теперь привык.
— Слава богу. А я уж решил: помрёт сейчас и всю завтрашнюю рыбалку испортит.
Ну так слушайте, коль интересно. Родился я, как пишут в анкетах, в тридцать седьмом, в маленьком местечке близ нашей западной границы. Городишко маленький, грязный, да ещё и войнами сильно потрёпанный: мировая несколько раз по нему прошлась, а уж гражданская столько раз утюжила, что и не счесть. Пять каменных зданий в центре, а остальное всё мазанки. Из каменных — церковь, синагога, управа, милиция и старая двухэтажная ямская станция. Перед войной в ней на первом этаже, где конюшни были, находились склад и магазинчик, а на втором что-то вроде дома быта, где мой отец портняжил, а мать в перукарне работала. Знаете, что такое «перукарня»?
— Пекарня, наверно.
— Нет, парикмахерская по-хохляцки, — хохотнул рыжий, — грамотеи. Домишка наш стоял посередине, чуть ближе к центру, а ниже по улице настоящая деревня начиналась с огородиками, живностью и прочими прелестями. У отца машинка «Зингер» была, у матери ножницы, расческа и бритва отцова. В дом быта ходило только начальство, а обычные приходили к нам домой. Так и жили. На другом конце местечка у самого леса жила тётка, старшая сестра матери, с мужем, дядей Изей. Сам он счетоводом где-то служил, а тётка на машинке в какой-то конторе печатала. У них огородик был, кур пяток и даже коза. Я этого всего сам не помню, мал был, когда война началась, мне и четырёх ещё не стукнуло, только по отцовым да тёткиным рассказам и знаю. В общем, легли они однажды спать, а проснулись от шума. Смотрят, по улице немцы едут на машинах и мотоциклах. Шлях от нас километрах в двадцати проходил, там наверно и танки были и стреляли, а через нас просто прошли, оставили офицера да десяток солдат и покатили дальше. Отец говорил, что поначалу единственной переменой было, что на работу ходить не надо. Через неделю в местечко пришла какая-то наша отступающая рота, немецкий флаг сорвали, офицера и солдат, что сумели поймать, расстреляли у стены синагоги, политрук речь сказал и велел принести продукты. Отец пришел домой и стал собираться. Собрали пожитки, погрузили на дровяную тележку и покатили на окраину к тётке от греха подальше. И точно. Через два дня немцы, которые сбежали, привели танки, те врезали по центру, снесли треть местечка вместе с нашим домишком, солдат, что в живых остались, забрали в плен, а политрука расстреляли у церковной стены. Через пару недель немцев стало больше, дом быта приспособили под казарму и появились полицаи. Люди поначалу даже обрадовался им — в местечке стали пошаливать, а порядок охранять некому, но полицаи первым делом пристрелили раввина, и народ затаился. Через несколько дней к нам пришли три немца. Они живо повытаскивали из огорода всё, что успело вырасти, свернули головы курам, и один потащил на верёвке козу. Дядя Изя бросился к нему, объясняя, что в доме киндер, что без молока капут, что козу надо оставить. Немец послушал дядины вопли и двинул его в висок прикладом. Отец зарыл дядю Изю в углу огорода. Ещё через пару дней к нам вечером огородами пробрался батюшка. Он иногда что-нибудь перешивал или латал у отца и хорошо к нему относился. «Уходить вам надо. В субботу погром будет». «Машинку возьмите. Может, удастся сохранить», попросил отец. «Бог милостив», ответил батюшка и унёс машинку. В следующую ночь мы ушли в лес, человек тридцать детей и взрослых. В лесу, километров через пять, начиналось обширное топкое болото, перейдя которое можно было попасть в сухую часть дремучего леса. Это место издавна служило прибежищем дезертирам и прочим лихим людям, там были нарыты затопленные осыпавшиеся землянки, стояли сгнившие шалаши. Последний раз этим местом пользовались лет десять назад, когда там пряталась довольно крупная банда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.
Впервые на русском — зрелый роман автора прославленной «Дороги перемен» — книги, которая вошла в шорт-лист Национальной книжной премии США и послужила основой недавно прогремевшего фильма Сэма Мендеса с Леонардо Ди Каприо и Кейт Уинслет в главных ролях (впервые вместе после «Титаника»!). Кейт Аткинсон называла Йейтса «реалистом высшей пробы, наследником Хемингуэя», а Sunday Telegraph — «одним из величайших американских писателей двадцатого века». Итак, познакомьтесь с Джоном Уайлдером. Казалось бы, ему не на что жаловаться: успешная карьера в рекламном бизнесе, любящая жена, растущий сын, квартира на Манхэттене, даже загородный дом; каждый вечер — деловой ужин с партнерами, каждый уик-энд — коктейль с друзьями.
В книгу вошли рассказы, посвященные участию болгарской Народной армии в боевых действиях против гитлеровских войск на заключительном этапе второй мировой войны, партизанскому движению в Болгарии, а также жизни и учебе ее воинов в послевоенный период. Автор рисует мужественные образы офицеров и солдат болгарской Народной армии, плечом к плечу с воинами Советской Армии сражавшихся против ненавистного врага. В рассказах показана руководящая и направляющая роль Болгарской коммунистической партии в строительстве народной армии. Книга предназначена для массового читателя.
Новая книга В. Фартышева состоит из повестей и рассказов. В повести «История одной ревизии» поднимаются крупные и острые проблемы в современной экономике и управлении, исследуются идейные и нравственные позиции молодых ревизоров, их борьба с негативными явлениями в обществе. Повесть «Белоомут» и рассказы посвящены экологическим и морально-нравственным проблемам.
На шоссе по пути из Лос-Анжелеса в Сан-Франциско размещался городок. Да и не городок, а так, сорок лавочек. Но решением комиссара шоссейных дорог строится новое шоссе. И всего-то в трехстах ярдах в стороне. Но для города это смерть.
Впервые в Российской фантастике РПГ вселенского масштаба! Технически и кибернетически круто продвинутый Сатана, искусно выдающий себя за всемогущего Творца мирозданий хитер и коварен! Дьявол, перебросил интеллект и сознание инженера-полковника СС Вольфа Шульца в тело Гитлера на Новогоднюю дату - 1 января 1945 года. Коварно поручив ему, используя знания грядущего и сверхчеловеческие способности совершить величайшее зло - выиграть за фашистов вторую мировую войну. Если у попаданца шансы в безнадежном на первый взгляд деле? Не станет ли Вольф Шульц тривиальной гамбитной пешкой?