Кузнечики прыгают - [5]

— Ничего не понимаю… Кто ж убийца-то? За что убили-то ее?

Марья Сидоровна погладила внука по голове и ласково заметила:

— Тебя майор Папкин ищет, Мишенька. Он, вроде, арестовать тебя хочет.

Жуков захрюкал. Старуха понеслась за валерьянкой. Когда же вернулась, Жуков, сопя, спал рядом с Кротовым, а на полу валялась пустая бутылка «Русской» и две бутылки пива жигулевского, тоже пустые. Марья Сидоровна пошла к телефону, куда-то позвонила, потом вернулась, уселась на пол. Лицо было такое, как будто ждала кого-то.

Через полчаса в квартиру позвонили. Старуха побежала открывать.

— Проходи, Танечка! Братец твой у нас, спит!

Таня Булычева вошла в комнату, увидела лежащих вповалку сыщиков, всплеснула руками и, повернувшись к старухе, возмущенно вскрикнула:

— Что это?

— Ничего, — сказал, поднимаясь, Жуков, — просто Вы обвиняетесь в убийстве!

Кротов захрапел еще громче.

— Как? — Таня Булычева была само негодование, — я?

— Вы, — сказал Жуков. — Если Вы не докажете, что были с 11 до 12:30 у Стогова.

— Я была у него!

— Он отрицает.

Жуков закурил и, глянув на спящего Кротова, произнес:

— Итак…

— Я была у него, — твердо повторила Булычева и прикурила от протянутой Жуковым зажигалки.

Раздался звонок в дверь. Бабка побежала открывать, а Жуков, подойдя к окну, еще раз посетовал:

— Ничего не понимаю…

В комнату вошел Михаил Анатольевич Стогов. Он уставился на Булычеву, Таня — на него.

— Ну, — сказал Жуков, — поздоровайтесь, дети мои!

Стогов молчал.

— Михаил Анатольевич, где вы были с 11 до 12:30?

— В кабинете. Стогов смотрел в пол.

— Вы были один?

— Да.

Булычева раздавила окурок об угол стола и, поправив прическу, произнесла:

— Он лжет!

Стогов, не поднимая головы, повторил:

— Я был один!

— К черту! — заорал Кротов, перестав храпеть и спрыгивая с дивана. Его нога описала дугу и врезалась Стогову как раз чуть ниже середины живота.

— Валера! — вскрикнула Булычева, бросив гневный взгляд на Кротова, и бросилась к поверженному преподавателю русского языка и литературы.

Стогов поднялся и, смущенно улыбаясь, сказал:

— Я не хотел Таню впутывать. Но раз она сама… Что ж… Она была со мной.

— И что произошло сегодня утром? — без особого интереса спросил Жуков, закуривая следующую.

Стогов помолчал минутку, с неудовольствием глянул на Кротова и начал говорить:

— В 11 я пришел в институт и направился в свой кабинет. По дороге на полукруг я встретил Таню, и мы решили провести полтора часа вдвоем. Дверь в мой кабинет была открыта (он в конце полукруга). Я вошел и увидел Юлю Сафронову, она лежала на диване, а рядом валялся шприц. Она была мертва.

Глава 11

Жуков ожидал чего угодно, но этого не ожидал вовсе. Он широко открыл рот, краем глаза заметил Кротова, который был ошарашен не меньше самого Жукова, и слушал далее.

— Я испугался, все-таки труп, сами понимаете… Я вместе с Таней перетащил тело в коридор и спрятал тело в подсобке. Это заняло не более 10 минут. Потом я вернулся в кабинет, а Таня ушла в кафе рядом с институтом. Вот и все.

Жуков поинтересовался:

— Вас, конечно, никто не видел?

Стогов согласно закивал и приобнял Таню за плечи.

— Забавно.

Жуков налил себе вермута и, повернувшись к Кротову, спросил:

— Ну?

Кротов пожал плечами. Жуков перевел взгляд на бабку. Марья Сидоровна невозмутимо допивала бутылку портвейна Карданахи.

— Да-а-а, — протянул Жуков, — идите и подумайте, Стогов!

— О чем? — вопросил Михаил Анатольевич, но Кротов уже выставил его за дверь.

— А я? — вздернула носик Таня.

— А ты пойдешь с братом, — сказал Жуков, вынимая из пачки последнюю беломорину.

Они ушли. Жуков усмехнулся и сказал:

— Если Стогов врет, то убийца — он, а Булычева — сообщник, или ни о чем не догадывается. Также возможно, что Булычева — убийца, а Стогов — или сообщник, или ничего не знает. К тому же есть еще и Инна Прик. А, может, это и самоубийство.

Жуков вздохнул. Зазвонил телефон. Старуха отвлеклась от откупоривания второй бутылки Карданахи и, усмехнувшись, заметила:

— Спорю на десять баксов, это — тебя!

Жуков пошел к телефону. Там сказали:

— Миша, это Инна. Через полчаса у института! — и раздались гудки.

Жуков дал себе самому слово, что если распутает это дело, в институт не будет ходить две недели.

Через 25 минут он был на месте встречи. Инна подбежала к нему и забормотала:

— Миша! Я боюсь. Мне страшно. Меня кто-то хочет убить. Я знаю, меня хотят убить!

Жуков промычал в ответ нечто невразумительное.

— Миша! Меня убьют! Ведь я видела убийц!

Жуков прислонился к стене и подумал о чем-то.

Глава 12

— Я видела, как они выносили тело. Стогов и Булычева. Я спряталась. Это ужасно!

— Я об этом знал еще вчера, — заметил Жуков.

Инна Прик широко открыла свои милые карие глазки и удивилась:

— Откуда?

— Да, так… — Жуков закурил, сделал две затяжки и спросил: — Еще что-нибудь?

Инна пожала плечами.

— Ну, тогда я пошел, — сказал Жуков и, вправду, пошел.

Но не успел сделать и трех шагов, как Инна догнала его и быстро проговорила:

— Это они ее убили! Я видела еще кое-что. Я видела, как за 20 минут до выноса тела Сафронова зашла в кабинет.

Жуков схватил девушку за руку:

— Она была одна?

Инна отвела глаза, потом виновато глянула на Жукова и чуть не заплакала: