Курдский национализм. История и современность - [28]

Этн феодалы в период создания полков хамидийе — курдских нерегулярных воинских частей, охранявших восточные границы империи — становились нередко еще и командирами хамидийцев. В качестве примера можно привести вождя племени хайдеран Кёр Хусейна пашу из Муша, агу Хаджо из племени хаверкан. Наиболее одиозной фигурой того времени оставался Ибрагим-наша, вождь племенной конфедерации милли, обитавших к югу от Диярбакыра, в Юго-Восточной Анатолии и Северной Сирии. Ему платили дань не только курды-милли, но и многие соседние племена, которым он обеспечивал защиту и покровительство от других племен и от турецких властей.

Личное состояние вождя племен хайдеранли Кер Хусейна паши оценивалось в 150 тыс. турецких лир. У него было 300 деревень, с жителей которых он взимал налоги в свою пользу, от чего казна терпела большой ущерб. Он обладал значительным политическим влиянием в северо-восточных вилайетах Турции. Подлинным хозяином Битлисского вилайета был вождь племени джибран Муса-бей, о котором В.Л. Гордлевский писал следующее: «На него работали до 80 тыс. курдов, которые во всем ему повиновались, перед ним трепетала вся округа». Все ага были фактически независимы от местного вилайетского начальства, которое перед ними всегда тушевалось. В том же Битлисском вилайете курдские нотабли постепенно превращались в богатых скотопромышленников: это хизанский шейх Саид Али, Хаджи Феро и Бешар Чато, которых русские консулы в своих донесениях именовали исключительно, как «разбойников». В Козичанской казе Харпутского вилайета единственным собственником земли и повелителем всех местных курдов был Шах Хусейн, он же являлся и каймакамом казы. Таким образом, подобная независимая система, которую формировали аги, вступала в явное противоречие с системой централизованного управления налогообложения, насаждаемой из центра самой империи.

Во времена Абдулхамида налоги подразделялись на 9 видов: налог на недвижимость («верги»), военный налог («бедели аскери»), налог на животных («сагнам русумати»), ашары, т. н. «разновидные налоги», разные поступления, судебные поступления, налог на купчую и дорожный налог. В рамках мер, принимаемых для исполнения финансового бюджета страны, государство переходило к практике т. н. «чрезвычайных налогов», («сорма-вер»), которые, тем не менее, более часто использовались местными беями-мютесселимами для собственного обогащения. Определенных законом сроков для уплаты налогов не существовало. Налоги, собиравшиеся в восточных провинциях Анатолии, во много раз превышали те, которые требовались в Стамбуле. Российский консул в Битлисе В.И. Ширков сообщал, что сбор налогов «совершается властями с применением таких насильственных мер, что жители толпами покидают свои жилища и уходят искать убежища в другие провинции или пытаются уйти за границу»[88]. При этом сборщики налогов зачастую не выдавали установленных законом квитанций, что вело к злоупотреблениям и давало возможность требовать уплаты налога еще раз.

Характер остроты налогового бремени можно понять из одного из донесений русского консула: «В нашем санжаке, хотя все и обстоит благополучно, все-таки следует заметить, что со времени первых армянских неурядиц положение несчастных армянских поселян стало с каждым годом ухудшаться, и продолжающиеся постоянно сурово-притеснительное обращение к ним турецких властей (при взимании в особенности бесчисленных налогов, лежащих на них тяжким бременем) довершает их бедствие».

При этом экономика курдов, основанная на традиционном войлочном и ковровом производстве, находилась в этот период в упадке. В конце XIX века в курдском регионе стали активно распространятся иностранные товары (в основном английского, немецкого и русского производства) конкуренции с которыми курдское традиционное производство не выдерживало.

Параллельно с этим во второй половине XIX века среди курдов на территории двух империй усилился процесс перехода к оседлости, Отгонное скотоводство стало постепенно приходить здесь в упадок, в связи с чем курдами производились самозахваты пахотных земель. В Османской империи это выливалось в естественное напряжение в межэтнических отношениях между проживающими здесь армянами, курдами, несторианами. Так, по армянским источникам, 70 %-80 % всех земель в Эрзуруме, Сивасе, Битлисе, Ване, Диярбакыре, Харпуте являлись объектами захвата, в основном со стороны курдов[89]. Однако во многом благодаря посредничеству шейхов удавалось сдерживать возможные межплеменные столкновения.

Как уже отмечалось выше, в Османской империи в конце XIX века активизировался процесс формирования городов в Восточной Анатолии. Особенностью курдского городского населения в этот период являлось что большинство жителей здесь говорили на турецком и арабском языках, в то время, как сельское и кочевое население сохраняло в основном верность языку курманджи. В таких городах, как Урфа, Харпут, Малатья, Битлис, Муш, Ван, Диярбакыр, Эрбиль в основном говорили на турецком языке, а в таких городах, как Мосул, Мардин, Сиирт, Хасанкейф — на арабском[90]. При этом во всех этих городах проживало большое количеств курдских семей. Так, представители диярбакырского рода Джемильпаши, сыгравшие существенную роль в становлении курдского национального движения, в семье также общались только по-турецки