Курдский национализм. История и современность - [30]
Главными проводниками иностранного влияния в Восточной Анатолии были иностранные консульства. Начиная c шестидесятых годов позапрошлого века в официальных отчетах английских консулов в Ване Восточная Анатолия фигурировала под именем «Курдистан». Кроме Вана Англия имела консульства в Эрзуруме, Мосуле и Диярбакыре. Как отмечал видный деятель английского правительства середины XIX века сэр Хэммонд «необходимость иметь в Турции британских консулов вызывалась не столько торговыми, сколько политическими причинами». И одной из таких причин виделось усиление влияния здесь России, которая представляла вторую по численности консульскую службу. Консульства под российским флагом были в Эрзуруме (генеральное консульство), а также консульства в Ване, Мосуле (закрыто в 1886 году), Баязеде и Битлиса (оба открыты в начале XX века). Есть также свидетельства о деятельности нелегальных российских консулов и агентов влияния — в основном, в Южном Курдистане — в среде проживающих здесь шиитов, выходцев из России. Усиление влияния Англии в регионе и проникновение сюда большого количества англичан, открытие консульств практически во всех крупных городах, продвижение покровительства британской короны над армянами и несторианами, а также намерения армян при поддержке Англии создать на территории проживания курдов независимую Армению, вызывало раздражение в среде курдов на фоне усиливающихся противоречий по земельным вопросам, христианские меньшинства (в первую очередь, армяне) продолжали оставаться проводниками проникновения в Курдистан западноевропейских держав, усиления их политического и экономического влияния в регионе.
Курдо-армянские межэтнические взаимоотношения в указанный период нельзя рассматривать вне зависимости от политической ситуации как в самой империи, так и вокруг нее. Ныне среди многих турецких ученых присутствует мнение, что обострение армянского вопроса в Восточной Анатолии явилось если не прямым следствием, то фактическим результатом подписания Берлинского договора в 1878 году, когда армяне Турции, по сути, брались под опеку иностранных государств. Позиция Германии по армянскому вопросу была в этот период более сдержанной, особенно с учетом попыток правительства Бисмарка сблизится а Османской империей и получить концессии на строительство железных дорог и разработку полезных ископаемых.
Как уже отмечалось, османская администрация, особенно после поражения в русско-турецкой войне 1877–1878 гг. и усиление национального движения на Балканах, была обеспокоена складывающимся разделением крупных восточных вилайетов по этно-конфессиональному признаку; условно-армянский Эрзурум против условно-курдского Диярбакыра. Это происходило на фоне естественным образом формирующегося двойного налогового гнета населения, что являлось следствием существования в Восточной Анатолии двух административно-политических систем (т. е. систем принуждения) — системы рентного землепользования под покровительством ага (обычно вождя местного курдского племени) и системы централизованного государственного налогообложения, насаждаемого центральной властью в Стамбуле. При этом в сознании проживающего здесь армянского и частично, курдского оседлого населения, благодаря усилиям соответствующих агитаторов социал-демократического толка, такой «двойной гнет» находил выражение в недовольстве действиями именно центрального османского государства, и, как мы увидим позднее станет одним из основных катализаторов недовольства значительной частью населения налоговой политикой Абдулхамида.
Понять контекст армяно-курдского конфликта в Восточной Анатолии невозможно без понимания специфики кяфиризма (от арабского «кяфир»: «неверный», «иноверец») — «полукрепостной» зависимости армянских и халдейских крестьян от курдского феодала (аги) по религиозному признаку[100]. Кяфиризм, как считает М.С. Лазарев, был более всего распространен а районах Центрального Сасуна, Муша, Хизана, Мокса. «Кроме кяфиризма, — пишет М.С. Лазарев, специфической и чрезвычайно обременительной формой внеэкономического принуждения, практикуемой курдскими феодалами в отношении зависимого крестьянства, было так называемое кишлачество, когда вожди племен всю зиму со своими семьях воинами и стадами зимовали в деревнях, заставляя крестьян целиком с держать их»[101]. Здесь также интересно привести мнение русского публициста и путешественника армянского происхождения Р. Бекгулянца (Северянина), который в своих путевых заметках писал; «ни султанское, ни младатурецкое правительства не пытались отменить кяфирное право, а стихийная борьба крестьянства за свое раскрепощение еще более ухудшила положение армян… И причина этого заключается в кяфирном праве, за которое цепко держатся курдские беки и которого они не хотят лишиться»[102]. Земельные отношения между курдскими землевладельцами (ага и шейхами) и оседлым крестьянством (среди которых было значительное число армян) действительно напоминали отношения средневековых графов и баронов к крестьянам, живущим на их землях. Последние нередко воспринимались, как собственность и даже служили объектом купли-продажи наряду с землей. Упоминание о кяфирном праве, т. е. праве, регулирующем отношения феодалов-землевладельцев исключительно с христианами, мы находим и в различных армяно-халдейских источниках, в которых упоминается, что «кяфирное право» было распространено повсеместно в Восточной Анатолии и трактовалось в целом контексте того, что «неверные» должны находиться в кабальной зависимости у мусульман
