Курдский национализм. История и современность - [31]
Однако в среде самих мусульман, как нам представляется, такого юридического института, как «кяфирное право» не существовало. Военный налог, который накладывался на армян и ассирийцев, в совокупности с явным или скрытым принуждением к исламизации производил на христиан и — как следствие, на европейские страны, в первую очередь Англию и Россию — впечатление полной обездоленности и незащищенности проживающего здесь христианского населения. Можно привести слова российского консула в Ване Туманского, который, переносил опыт российского крепостничества на местные условия: «В Сасунской казе существует почти крепостная зависимость армян от курдов со всеми ее юридическими последствиями: каждый армянин приписан к какому-нибудь курду и обязан ему оброком; курды продают своих крепостных, когда имеют нужду в деньгах; за убийство курдом крепостного его господин мстит убийством крепостного, принадлежащего убийце. Крепостные армяне назывались "зер-хурли", что означало купленные за желтое (золото)»[104].
Можно привести свидетельство английского консула в Ване Генри Троттера, который в своем отчете о курдах Малой Азии в середине восьмидесятых годов XIX века писал, что семь племенных вождей из Вана от имени 40 тыс. местных курдов передали султану петицию. Они просили об освобождении от обязательной военной службы при условии, что на них будет накладываться такой же налог, как и на христиан. Однако накладываемый на христиан военный налог, (в соответствии с негласным кяфирным правом. К.В.) должен быть выше. Курды при этом давали понять, что поскольку они проживают на своей исконной территории, они требуют достойного к себе уважения»[105].
Учитывая теократический характер государства, система миллетов не способствовала попаданию христиан во власть, однако оставляла общинам относительно большую религиозную автономию. Христианских купцов, например, традиционно использовали для развития выгодных контактов с европейскими странами, а на протяжении всего XIX века европейские державы в результате бесконечных войн с Османской империей, постепенно приобретали систему привилегий, которые выражались в преимущественном негласном праве развивать контакты с конкретной этно-конфессиональной группой. Поэтому чаще всего именно армяне, греки становились представителями компрадорской буржуазии, если исходить из фактически полуколониального характера Османской империи к концу XIX века. Вопросы защиты и поддержки христианских общин становились своеобразным объектом торга между европейскими империалистическими державами и Портой, а лежащая в основе социально-политического устройства империи сегрегация этноконфессиональных меньшинств не оставляла в итоге мусульманам возможности вливаться в ряды компрадоров. Это и лежало в основе в того, что теперь принцип «кяфиризма» стал весьма болезненно ощущаться в Восточной Анатолии во второй половин XIX века в связи с усилением централизаторской политики империи и возникновением эффекта двойного налогового гнета в условиях сосуществования на территории как оседлых, так и кочевых племен, а также групп очевидными этно-конфессиональными различиями. Все это происходило на фоне усиления фактической власти курдских беев и ага.
Во многом против такого порядка вещей, утвердившегося в османском обществе, и было направлено новое конституционное движение под лозунгами равенства и братства, по сути зародившееся в Турции во времена Танзиматских реформ, и получившее новый импульс после окончания русско-турецкой войны в 1878 году с началом режима реакции при султане Абдулхамиде II.
Подобный конституционализм с его идеей равноправия мог поколебать принцип доминирования мусульман, особенно в Восточной Анатолии, что легко можно было обнаружить, обнажив, реальную этнодемографическую ситуацию в Восточной Анатолии. Обезземеливание крестьянства и переход курдов к оседлости приводило к усилению миграции курдов и армян как внутри самого региона, так и в Стамбул. В результате поощрения султаном возвращения сосланных курдских феодалов на свои земли с 80-х годов XIX в. активизировался процесс захвата армянских земель курдскими феодалами и шейхами, которые, прибегали для этого к различным способам: подкупу местных чиновников, скупке земли, ростовщичеству и т. д. Всего с 1894 по 1908 гг. в их руки перешло около 750 тыс. га земель, прежде принадлежавших армянскому крестьянству и церкви[106].
Рост национального самосознания в армянской среде был спровоцирован патримониальным характером власти в Османской империи; не последнюю роль в этом сыграла и апостольская церковь, учитывая, что религиозный гнет был вызван длительным и чрезмерно акцентированным во второй половине XIX века «земельным вопросом». То есть фактически ставился ключевой вопрос о «власти-собственности» в условиях патримониального характера политической власти, а по сути — имело место межконфессиональное противопоставление между проживавшими здесь различными этническими группами (миллетами) по дихотомии «мы-они».
