Курдский национализм. История и современность - [21]

Консолидация власти равандузского эмира привилась на первую половину XIX века, когда его владения охватывали обширные территории от реки Тигр до персидской границы. Мотивы Мир Мухаммеда по объединению курдских племен и мелких деребейликов в единый эмират и его возможный союз с Мухаммедом Али оставались для султанского двора и до сих пор остаются для историков весьма неочевидными. В стремлении к полной самостоятельности и независимости своего деребейлика ведущий такую борьбу феодал скорее будет сам определять и представлять воображаемую общность, за которую он борется из присущих ему политических предпочтений. Примечательным является и то, что в политической и военной борьбе эмира Мухаммада из Равандуза и, позднее, эмира Бедирхана за собственную власть уже присутствовала и акцентировалась конфессиональная дихотомия «мы-они», которая невольно позиционировалась им, как принцип самоопределения, отделение чужаков от «своих»[55]. В этой связи представитель Королевского географического общества и английский миссионер Уильям Эйнсворт в конце 30-х годов XIX века отмечал, что повышенное иностранных держав к несторианам, а также актуализация несторианского фактора в глазах мусульман вела к постепенному осознанию ими того факта, что христианские меньшинства становятся инструментом манипуляции чужаков[56].

В период начала танзиматских реформ на востоке Анатолии и на территории нынешнего северного Ирака действовало большое количество христианских миссий: католических, протестантских, англиканских. Путешествовавшие по региону миссионеры и путешественники, такие, как тот же Уильям Эйнсворт, в своих заметках составили обширную картину того, как курды отнеслись к танзиматским нововведениям в середине XIX века. Ставших главой английского консульства в Эрзуруме другой представитель британского географического общества — Джеймс Брант опубликовал в 1840 г. детальные «Заметки о летнем путешествии в отдаленные районы Курдистана», а англиканский миссионер К. Садредский в 1857 году выпустил книгу «Путешествие по Курдистану из Мосула в Урмийе», в которой не только дал обширную картину восстания под руководством эмира Бедирхана, но и очертил приблизительные границы, охватывающие само понятие «Курдистан».

Американские миссионеры по фамилии Райт и Брит опубликовали 1846 г. в американском Missionary Herald достаточно подробное описание вотчины Бедирхана, описывая его как «небольшое селение в несколько сот домов, власть которого распространялась от Диярбекира до Месопотамии». Вождь каждого племени в северном Курдистане находился с ним в верно-подданнических отношениях. Как отмечают миссионеры, даже оппозиционно настроенный к Бедирхану хаккярийский эмир Нуруллах паша выказывал ему свое уважение[57].

Европейские миссионеры, чьим основным интересом оставались несториане и армяне, старались не идти на конфликты с курдскими нотаблями и всячески демонстрировали им свое уважение. Однако слишком настойчивая агитация миссионеров в среде несториан, которых пытались вдохновить идеями буржуазного национализма, движениями в Греции и на Балканах, пытаясь привить, таким образом, те же идеи архаичным феодальным племенам в попытке разбудить их «национальный дух», дал плоды прямо противоположные: в донесениях и публикациях того времени ими постоянно акцентировался момент «насилия, которое творят мусульмане и курдские беи в отношении проживающих на востоке Анатолии несторианских племен»[58].

Начавшийся в 1839 году процесс «прозападных» Танзиматских реформ совпал по времени с усилением экспансии центральной османской власти в периферийных полунезависимых курдских провинциях под лозунгом насаждения равенства перед законом империи. В результате начался процесс т. н. «второго завоевания Курдистана», который длился более десятилетня и в большей степени выражался не столько в насаждении новой имперской административно-хозяйственной системы. сколько в' уничтожении авторитета местных полунезависимых эмиров, что привело к упадку всевластия глав курдских княжеств. Так, Дэвид МакДауэлл считает, что Порта использовала настойчивые требования Англии и Франции прекратить преследование и резню несториан для того, чтобы начать покорение Курдистана и укрепить там свою власть[59]. С другой стороны, и Бедирхан, избегая конфронтации с Османской властью, «недооценил чуткость религиозного фактора в политике региона»[60]. Стремясь нс идти на открытое противостояние с османской администрацией, Бедирхан расширял свои владения теми же методами, что и чуть ранее ревандузский эмир Мир Мухаммад — путем насильственной адаптации к складывающимся условиям «протогосударства». Для этого он использовал внутренние противоречия менее сильных соседних княжеств, а также объединился с соседним хаккярийским эмиром в борьбе против несторианского религиозного лидера Мар Шимуна и его сторонников. Постоянное лавирование мятежных курдских эмиров между интересами третьих сил, скорее всего, свидетельствует о том, что они действовали исключительно в своих собственных интересах.

После подавления турками сопротивления Мир Мухаммада (1832–1836 гг.) и Бедирхана (1847 г.), эмирам вменялась в вину в первую очередь «государственная измена», каравшаяся в Халифате смертной казнью, ибо никто не имел права в пятничную хутбу произносить свое имя вместо имени халифа. Однако по целому ряду причин, в первую очередь, учитывая вес и влияние бохтанского эмира, ему была сохранена жизнь