Курдский национализм. История и современность - [19]

Курдские деребейлики оставались под сильным влиянием интересов политической знати более крупных образований: эмиратов, пашалыков, равно как и находились на острие борьбы геополитических интересов двух империй — империи Османов и шахского Ирана. Чем энергичней и искуснее был курдский лидер, тем эффективней была легализация его высокого политического статуса.

В 1908 году часть аянов Османской империи (впрочем, нам не удалось обнаружить свидетельств того, что среди этих представителей аянов были и курдские эмиры) обратилась с прошением к султану о признании их политического статуса с целью институционализиции собственной местной власти. В результате подписания соглашения об альянсе, которое было заключено между султаном и четырьмя наиболее влиятельными аянами от имени всей феодальной знати, был зафиксирован первый политический статус аянов, что налагало на них верноподданнические обязанности и полномочия, даруя при этом значительные привилегии самоуправства на вверенной территории и в первую очередь — неприкосновенность династического наследования власти в деребейлике.

Указанный Договор об альянсе («Сенед-и Иттифак», 1808 г.) декларировал приверженность единым ценностям: религиозный союз в рамках исламской уммы и апеллировал к дальнейшей «завоевательной победоносности» («фетех-и зафер») Османской империи[48]. Кроме этого «Сенед-и Иттифак» фиксировал и институционально закреплял власть и полномочия великого везиря (садразама), прообраза современной исполнительной власти. В первой же главе «Сенед-и Иттифака» говорилось о «беспрекословном подчинении указам садразама наряду с фетвами халифа», а также о совместно выступлении сторон соглашения против тех, кто «словом или делом намеревался расшатать власть халифа и султана»[49]. Таким образом, от верноподданных аянов требовали направлять свои войска на подавление любого восстания против власти султана в Стамбуле, не дожидаясь соответствующего приказа.

Кроме того, «Сенед-и Иттифак» провозглашал неприкосновенность сторон этого соглашения, гарантами чего выступали как правительство, так и местные аяны: «Ни одна из сторон, не нарушившая словом или делом этот Договор, не может быть наказана с применением военной силы. А если же таковое случится, то все стороны договора должны воспрепятствовать этому»[50]. Договором также провозглашалась универсализация принципов новой комплектации армии, что являлось продолжением реализации политики убитого в Стамбуле янычарами султана Селима III.

Как уже отмечалось, главным новшеством Сенед-и Иттифака являлось провозглашение династической неприкосновенности фамилий правящих в деребейликах аянов. Самостийная власть тех, кто становился стороной такого соглашения, сакрализировалась покровительством султана, что в контексте Османской империи автоматически означало ее институционализацию с одной стороны, а с другой — создавало иерархические отношения между теми аянами, кто оставался в договорных отношениях с государством, и теми из них, кто в силу слабости центральной власти империи стремился от нее дистанцироваться. Таким образом, наряду с гарантиями неприкосновенности династий власть султана и власть аянов уравновешивалась, становилась равнозначной, будучи одной из сторон такого соглашения.

С точки зрения глав периферийных династий, покровительство с стороны Османской империи было лишь аргументом в их борьбе за личную власть. Для племенного населения Курдистана начала XIX века власть султана в Стамбуле была скорее воображаема, в отличие от реально осязаемой власти местных деребеев. То есть в воображении местного населения такие «протогосударства» (деребейлики) являлись более осязаемыми, первичными по отношению к империи Османов. При этом приобретаемая вождём авторитарная власть должна была быть сакрально детерминироваиа. До подписания Договора об альянсе в условиях отсутствия легализованного государственного аппарата и средств принуждения, такая «местечковая» власть утверждалась путём насилия, а легализировалась путем получения лидером высокой должности в иерархии Османской империи. Так, в 1810 году курдский эмир Бабана Абдуррахман паша, лавировавший между интересами Багдадского пашалыка и Керманшаха, с благоволения Порты разгромил войско восставшего против Стамбула багдадского наместника Кючюк Сулеймана, включив в свой деребейлик со столицей в Сулеймание обширные земли Багдадского пашалыка. Позднее ему удалось присоединить к своим владениям и Эрбиль. После этого Абдуррахман паша потребовал от Порты назначения себя султанским наместником всего обширного Багдадского пашалыка. Желание Порты распространить и институционализировать свою власть в Курдистане провоцировало борьбу за власть между курдскими эмирами, в результате чего местные деребейлики постоянно меняли свои политические границы и статусы. Этот процесс продолжался четыре десятилетия.

Особенностью создаваемых усилиями племенных вождей и эмиров «протогосударственных» образований было то, что они включали в себя не только проживающих в Восточной Анатолии курдов, но и многочисленные этнические группы — в первую очередь армян, несториан, которым не была свойственна культурная традиция авторитета честного политического (духовного или племенного) курдского лидера. Поэтому источником лояльности местным деребеям и эмирам являлась в основном, принуждение со стороны последних. Исключением здесь может служить пример несторианского религиозного лидера и вождя Мар Шимуна