Курдский национализм. История и современность - [17]

. Таким образом, своеобразная идейная борьба курдской научной парадигмы зарождения национального сознания курдов во многом означает, что ее движущей силой является во многом сопротивление фальсификациям курдской истории со стороны официальных националистически ориентированных научных концепций.

Глава 2 Становление курдского национального сознания в Османской империи

1. Феномен курдского протонационализма а Османской империи в середине XIX века

Зародившееся в начале XX века в период младотурецкой революции, курдское национальное движение в Турции представляется интересным объектом исследования, особенно в свете сегодняшних турецко-курдских отношений и всего спектра проблем, связанных с существованием в Турции значительной этнической группы, выступающей за ту или иную степень культурной автономии в границах Турции. При этом на протяжении длительного периода в республиканской Турции во время переписи населения игнорировался вопрос о втором родном языке. Тем не менее, о численности и темпах роста курдского населения Турции свидетельствуют официальные данные более ранних переписей. Согласно официальным турецким данным, в 1927 году их численность составляла 8,9 %, в 1935 году — 9,2 %, в 1945 г. — 7,9 %, в 1950 г. — 8,8 %, в 1960 — 6,7 %, а в 1965 — 7,1 %. Однако, при таких подсчетах в турецкой литературе рассматривались те курды, которые считали курдский язык своим родным[44].

Анализируя специфику зарождения курдского национального движения в Османской империи с использованием разновекторных научных подходов, мы должны учитывать, что эти подходы могут определяться как национальной идеологией, так и любой другой политической идеологией, которая стремится быть национальной (турецкой, курдской, армянской, ассирийской — какой угодно). Поэтому тот или иной ученый, опираясь на научный аппарат и стремящийся к максимальной объективности изложения научных исторических фактов и данных, в случае возникновения двусмысленности в трактовках исторической реальности, всегда принимать ту сторону, в объективности которой у него есть меньше всего оснований сомневаться по причине ее очевидности.

Ситуацию в Восточной Анатолии в конце XIX — начале XX можно называть «этнополитической головоломкой», в том числе и с точки зрения определения феномена возникновения курдского национализма. Для объяснения этого феномена можно сослаться мнение чешского теоретика современных подходов к анализу проблем национализма Мирослава Хроха, который писал, что анализ развития национализма у недоминантных групп, подобных курдам, ведет нас к пересмотру понятия самого «национального движения», в виду отсутствия вокабулярного (словарного) определения национального движения недоминантной группы в мультиэтническом государстве.

Достаточно сказать, что еще со времени подписания Договора об альянсе («Сенед-и Иттифак») в 1808 году, который разграничивал полномочия центральной и периферийной власти в империи, политические коллизии, связанные с объединением знати в борьбе за власть, в Восточной Анатолии никак не были связаны с интересами рядовых членов аширетов — курдских племен, но касались исключительно отношений знати, их домов, а также их борьбы за неприкосновенность собственных династий.

Поэтому границы и определения такого государства, как «протонациональной» дефиниции были различными: они никогда не выходили за границы распространения сферы влияния того или иного лидера, представителя знати, либо за границы воображаемого государства, которое лидер пытался создать как путем покорения соседей, так и в результате соглашения с ними.

Действительно, социально-иерархическую структуру Османской империи и тогдашнего сообщества курдских (как впрочем, и арабских) племен объединяло то, что характерной для такого общества ценностью являлась знатность («аяннийе»), которая сочеталась с устоявшимся в сознании его членов презрения к низкому сословию, крестьянам и не-мусульманам («райя»). На примере курдов можно увидеть, что в обществах, которые сталкиваются с проблемой выживания в условиях ограниченных ресурсов, когда не столько экономический рост сколько доступ к таким ресурсам, в том числе и к такому ресурсу, как власть, остается превалирующей ценностью, происходит форсирование и пересмотр процесса распределения этих ресурсов в условиях очевидной отсталости производственных средств.

Следуя достаточно обобщенной модели, предложенной Геллнером, курды в мостах своего традиционного расселения имели в течение долгого периода характеристики общества, которое объединяло своих членов с целью производства продуктов питания на основании довольно стабильной технологии (отгонное скотоводство). Мировоззрение, на котором зиждется такое общество, предполагает устойчивое сотрудничество между обществом и природой, а недостаток гибкости и относительно невысокий потолок его продуктивности приводит к тому, что ценности в таком обществе стабильно привязаны к иерархии, принуждению и насилию. По мнению Геллнера, в обществе, подобному «донационалистическому» Курдистану, индивид или группа не получают ничего, повышая эффективность своего труда, но они получают практически все, завоевывая или получая от центральной власти благоприятную позицию в общественной иерархии, статус. Для члена этого архаичного общества имеет значение в первую очередь его позиция, место в табели о рангах, но отнюдь не продуктивность или эффективность его труда. Цель индивида — стремиться к власти, не расходуя сил на повышение производительности труда.