Курако - [15]
Печь идет... Но вдруг шомпол останавливается. Проходит пять минут, десять, двадцать, целый час, иногда сутки, иногда целая неделя. Шомпол не двигается. Печь стала, зависла — это бедствие. Можно ждать катастрофы.
Курако наблюдал, как темнели лица людей на заводском дворе при зависании шихты в печи. Зависание — одно из самых тяжелых расстройств доменной плавки. Шихта не опускается. Материалы где-то застревают. В печи образуются огромные своды, упирающиеся в ее огнестойкие стены. Скоро и вовсе прекращается всякое движение плавильных материалов. Материалы висят. Под ними на протяжении нескольких метров пустота.
Тревога в эти дни охватывала всех на заводе. Рано или поздно шихта должна рухнуть.
В один из таких обвалов погиб на колошнике сверстник Курако, товарищ детства, пришедший почти одновременно с ним на завод. Уже долго стоял неподвижно шомпол. Разъяренный Пьерон бегал по двору со своим переводчиком, ругая всех, кто только не попадался ему на глаза. Заглядывая иногда в фурменный глазок, Курако видел зловещую пустоту пещеры с висящими на стенах сосульками. Неотвратимая угроза нависла над заводом. Но люди продолжали что-то делать. Рабочие не сходили с колошника. Катали двигали свои тележки, обслуживая другие печи, которые покуда минула беда. Вагоны подвозили и высыпали горы плавильных материалов.
В конторе щелкали на счетах. И вот донеслось уханье.
В дыму и пламени скрылась вершина домны. Огненный град кокса, камня, руды, вырвавшись на огромную высоту, низвергся на заводские здания и пути...
Погибло несколько человек, среди них и друг Курако.
Курако глубоко переживал гибель людей у домны. Неужели нет способа избавиться от аварий? Неужели нельзя заставить домну работать нормально? Может быть, на других заводах умеют предотвращать обвалы шихты, прорывы металла? Об этом Курако, волнуясь, говорит с многоопытными доменщиками. На эти темы, не чувствуя никакой робости, он пытается беседовать с мастерами-французами. Курако не дает покоя заводским химикам. Но одни отделываются шуткой, другие молчат, третьи пожимают плечами. Аварии неизбежны — таково общее мнение. Какое-то число людей должно погибать при современном уровне техники доменного дела — обратитесь к статистике. Такого рода ответы получал Курако на мучивший его вопрос.
Вскоре смерть унесла еще одного друга Курако — его учителя Власыча. Это случилось при особенно трагических обстоятельствах. Чугун проел фундамент доменной печи. В течение некоторого времени он уходил под почву, постепенно скопляясь там в виде расплавленного подземного озера в пустотах, всегда остающихся после стройки. Это происходило незаметно для человеческого глаза. Правда, в печи и близ нее можно было наблюдать странные явления. Но на них никто не обратил (внимания, а припомнили лишь после катастрофы. В течение суток печь выдала очень мало чугуна. В последние часы летку пробивали два-три раза, но из нее ничего не вышло, кроме шлака. Между тем, печь шла нормально. Песок на площадке печи нагрелся, это чувствовалось, когда рабочие садились отдыхать. Рабочий прилег на нагретый песок и угорел: из-под земли обильно выходил газ.
Непосредственно перед катастрофой, буквально за несколько мгновений до нее, рассказывал потом один из оставшихся в живых, с земли полетели верх песчинки, словно снизу кто-то дул. И тотчас прорвался скопившийся чугун. Лавина металла подняла пласт земли, на котором стояли люди, и понесла его по уклону, как река несет плот. Несколько мгновений люди видны были сквозь пламя и дым, слышались их страшные крики, потом все исчезли в бурном потоке. От людей не осталось ничего, даже пепла. Среди погибших был Власыч — первый учитель Курако.
Вскоре после описанных событий Курако окончательно распрощался с ложкой пробера. Не стало слышно неугомонного стука его деревянных башмаков на заводском дворе. Его перевели в подручные горнового. С карьерой лаборанта было навсегда покончено. Назначению этому предшествовал геройский поступок у домны. В опаснейший момент Курако проявил необыкновенное мужество, находчивость и решительность — черты характера, отличавшие его всю жизнь.
Снова в кладке появились трещины. То был часто повторявшийся случай аварии. Рвущееся по фурмам дутье вот-вот должно было извергнуть сквозь пробоину лавину раскаленных материалов. Взрыв казался неизбежным. Все находившиеся у печи шарахнулись в стороны, ища спасения за прикрытиями. Была единственная возможность предотвратить взрыв — быстро закрыть клапан горячего дутья и пустить воздух через какое-либо отверстие воздухопровода наружу. Из развороченной печи уже полетели во все стороны пламенеющие куски руды и кокса. Еще несколько секунд— и все содержимое печи залило бы огненным озером окружающее пространство. Однажды Курако а паническом страхе бежал от огня — сейчас он бросился в сторону печи. Он быстро выключил дутье. Печь затихла. Взрыва не произошло. Вскоре явился Пьерон. Его уже предупредили о случившемся. Глаза его забегали по спинам суетившихся у горна людей.
— Кто это сделал? — спросил он.
Ему указали на Курако.
— Мерси, гарсон, — проговорил он, узнав своего знакомого пробера, и протянул ему палец.
Перед вами – яркий и необычный политический портрет одного из крупнейших в мире государственных деятелей, созданный Томом Плейтом после двух дней напряженных конфиденциальных бесед, которые прошли в Сингапуре в июле 2009 г. В своей книге автор пытается ответить на вопрос: кто же такой на самом деле Ли Куан Ю, знаменитый азиатский политический мыслитель, строитель новой нации, воплотивший в жизнь главные принципы азиатского менталитета? Для широкого круга читателей.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.