Куликовская битва. Запечатленная память - [17]
Выйдя из Коломны, объединенная рать направилась вдоль левого берега Оки и за неделю до Семенова дня (26 августа) подошла к устью реки Лопасня, куда подтянулись «и вси вой остаточный…»[235]. Здесь, у брода Сенькин Перевоз, существующего и доныне, состоялась переправа через Оку. Прикрывать переправу и направлять отставшие отряды по заданному маршруту остался полк коломенского воеводы Тимофея Васильевича Вельяминова, хорошо знавшего окрестные места[236].
Когда русское воинство вступило на рязанские земли, Дмитрий повелел каждому полку и воеводам не трогать и волоса на голове рязанских жителей, ничего у них не брать[237]. Стремление сохранить нейтралитет рязанского князя оправдало себя. Соединение войск Олега Рязанского с литовским князем Ягайло и Мамаем, назначенное на Семенов день (1 сентября), не состоялось. Олег, не пришедший в назначенный срок к месту встречи, сковал действия союзников. Ягайло тоже не соединился с Мамаем и остановился в нерешительности на расстоянии однодневного пути («за едино днище или меньши»)[238] от поля битвы.
Даже формальный союз рязанского князя с врагами был воспринят на Руси с возмущением. «Ныне сего же Олга окаянного новаго Святополъка нареку»[239], — писал автор «Сказания о Мамаевом побоище», воскрешая в памяти современников события начала XI в. В далеком 1015 г. приемный сын киевского князя Владимира Святополк Ярополчич, добиваясь полной власти, убил своих младших сводных братьев Бориса, Глеба и Святослава (за что был прозван Окаянным), а спустя четыре года после этого был разбит их старшим братом Ярославом Мудрым. Вспоминая Святополка Окаянного и ставших его жертвами Бориса и Глеба, повествования о Куликовской битве обычно называют и имя его победителя — Ярослава, личность весьма примечательную в русской истории. Он был известен не только своей справедливой местью братоубийце, но и своей грандиозной победой над печенегами, одержанной в 1036 г. и вычеркнувшей их навсегда из числа опасных врагов Руси. Справедливое возмездие должно было настичь и Нового Святополка — Олега Рязанского, который хотя и не убивал своих братьев, но встал против них. В данном контексте под братьями имеются в виду другие русские князья. Ведь в эпоху средневековья князь именовал князя «братом». В заключаемых князьями договорах четко оговаривались их отношения друг к другу, например, как «брат к брату» или как «брат к старшему брату» и т. п. Соответственно, победить «братоотступника» Нового Святополка должен был Новый Ярослав, как именовали иногда в литературных памятниках «Куликовского цикла» Дмитрия Ивановича[240].
Пятого сентября, в день памяти Глеба Владимировича, когда русские полки подошли к Дону, возник вопрос: стоит ли переправляться через реку. Точки зрения разделились. «Предадим живот свой смерти на сей стране Дону, — говорили одни, — на той стороне умножатся враги наши, не токмо татары, но и Литва и Рязанцы». «Если хочешь сделать войско крепким, то вели переправляться, так как никому не придет в голову отступить», — говорили другие. Трудно сказать, кто был инициатором переправы, то ли князья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи, то ли Дмитрий Боброк Волынский, опытнейший московский воевода, бесспорно одно: санкцию на переправу дал великий князь. Переправа через Дон вызвала новые исторические аналогии. Ярослав Мудрый, перейдя реку Альта, победил Святополка Окаянного, а прапрадед Дмитрия Ивановича Александр Невский, переправившись через Неву, разбил шведов[241]. Сравнения Дмитрия Донского с Александром Невским особенно популярны в литературе конца XIV — начала XV в. На следующий после Куликовской битвы год были обретены мощи героя Невы. Созданная в честь этого вторая редакция «Жития Александра Невского» стала литературным источником произведений о Мамаевом побоище[242]. Дело даже не в том, что повесть об Александре Невском превратилась в основной источник летописной повести о Донской битве. Со времен Александра Русь не знала громких побед. Не случайно Дмитрий, подобно Александру Невскому, получил свое почетное прозвище Донской за одержанную победу над внешними врагами. Весьма примечательно, что возникшая при Александре Невском княжеская эмблема — всадник, поражающий змея, — спустя полтора столетия при Дмитрии Донском утвердилась в качестве московского герба[243].
Труден был путь к победе. Позади полтора столетия рабства, впереди Куликово поле… «Аще побием, то вси спасемся, — говорили ратники, — аще ли умрем, то вси общую смерть приимем от князей до простых людей»[244].
Предсказания
Смысл происходящего, согласно средневековому мировоззрению, в значительной мере предопределялся и предсказывался. Выраженная в виде знамений «воля Божья», по представлениям того времени, управляла всем ходом истории. Солнечное затмение было мрачным предзнаменованием поражения князя Игоря во время похода 1185 г. против половцев. Знамение, происшедшее в 1236 г., во время которого солнце стало походить на месяц, предваряло другое печальное событие — начало монголо-татарского ига
