Куликовская битва в свидетельствах современников и памяти потомков - [17]
Очевидно, что устный рассказ, к которому восходят сведения немецких хронистов, не сообщал о судьбе главных сил Дмитрия Донского. Московские летописи, весьма раздраженно отзывающиеся о союзниках Мамая, вряд ли бы умолчали о нападении литовского великого князя Ягайло на войско, возвращавшееся в Москву. Они сообщают лишь о враждебных действиях великого князя Олега Рязанского в отношении тех, «кто поехал с Доновского побоища домовь, к Москве, сквозе его отчину Рязанскую землю», хотя это были не боевые столкновения военных отрядов, а всего лишь случаи задержания отдельных лиц, затем отпущенных после отнятия добычи («велел имати и грабити, и нагых пущати»)[200].
Немецкие хроники сообщали о нападении войск ВКЛ на новгородский отряд, возвращавшийся со своей частью военной добычи в Новгород вдоль литовского рубежа. Весьма возможно, что справедливо и дополнительное указание А. Кранца, который пишет, что в этом нападении участвовали также ордынцы: часть бежавших с Куликова поля татар могла присоединиться к литовским отрядам.
И все же основным источником по истории русско-ордынского столкновения в 1380 г. являются памятники Куликовского цикла. Рассмотрим каждый из них подробнее, тем более что их исследование имеет свою достаточно долгую традицию.
Первыми свидетельствами о событиях 1380 г. являются краткие летописные рассказы о Куликовской битве, помещенные на страницах Белорусской I летописи, Новгородской I летописи младшего извода, Рогожского летописца и Симеоновской летописи. Иногда эти тексты неоправданно называют Краткой летописной повестью[201], но они не имеют характерных признаков жанра летописной повести[202], и поэтому следует принять традиционное название Летописный рассказ[203]. Любопытно, что в поле зрения исследователей краткие рассказы о Куликовской битве Белорусской I и Новгородской I летописей попали сравнительно недавно.
Наиболее ранний из дошедших до нас кратких летописных текстов о Донском побоище 1380 г. — рассказ Белорусской I летописи. Она представляет собой древнейший белорусско-литовский свод, составленный, по предположению М. Д. Приселкова, в Смоленске в 1446 г.[204] Сохранилась в четырех списках последней четверти XV — первой половины XVI в. (Никифоровском, Академическом, Супральском и Слуцком). Наиболее ранние списки (Никифоровский последней четверти XV в.) и Супрасльский (первая половина XVI в.) содержат почти полностью совпадающие рассказы о победе великого князя Дмитрия Ивановича над войсками темника Мамая[205]. Как считает А. В. Шеков, данный рассказ читался в составе т. н. Свода 1389 г. (московского летописания)[206].
А. В. Шекову принадлежит и обстоятельная публикация о свидетельстве Белорусской I летописи[207]. Эта работа показала, «что из круга памятников Куликовского цикла выпало чуть ли не первое звено, предшествовавшее Рог.-Сим. рассказу Свода 1409 г. Рассказы Никифоровской (рукопись последней четверти XV в.) и Супрасльской (первая половина XVI в.) летописей следует отнести к памятникам Куликовского цикла, хотя бы только на том основании, что они являются единственными, не содержащими список князей, бояр и воевод, погибших в Куликовской битве»[208].
В историографической традиции, со времени А. А. Шахматова указанные летописи рассматриваются в кругу «Западнорусских и Литовских летописей»[209]. А. К. Зайцев «отметил существование Митрополичьего свода, доведенного до 6954 (1446) г., из которого в части 6818–6896 (1310–1388) гг. происходит интересующий нас памятник Куликовского цикла. М. Д. Приселков, развивая наблюдения А. А. Шахматова, рассматривал свод, в котором с 1310 до 1385 г. текст "непрестанно сходствует с Троицкой (Симеоновской) летописью" Комментируя указанный текст, Я. С. Лурье заметил, что известия о Куликовской битве и нашествии Токтамыша в Белорусской летописи близки к Троицкой летописи».
При этом более ранний рассказ Никифоровской летописи исправнее рассказа Супрасльской летописи, в которой есть и гаплографии, и характерная для белорусской письменности замена буквы «h» буквой «е». Но в Супрасльской летописи сохранилось наименование московского князя «Дмитрий Иванович» вместо «Дмитрия Иоанновича» Никифоровской летописи.
Как отметил А. К. Зайцев, «на первый взгляд, Расск. Нкф. выглядит несколько сокращенным текстом Расск. Рог.-Сим. — с тем лишь отличием, что в нем отсутствует список погибших в Донском побоище, замещенный иным текстом. Практически все находит соответствие в Расск. Рог.-Сим. Лишь в первой строке не обнаруживается шести слов: Мамай собрал «воя многа (рати многы. —
