Кукушонок - [5]

— Да, он и впрямь хорошенький парнишка, — согласилась я. — Уши, правда, немного великоваты. С недавних пор им, кажется, заинтересовалась эта анорексичка Ванесса из десятого. Жаль, что она на голову выше его.

— Большие уши — признак интеллекта. У Сэмюэля Беккета тоже ничего себе локаторы, — заявила Биргит, которая преподает еще и английский.

Какое-то время мы молчали, глядя на бегущие облака. Я поглядывала на часы, потому что до конференции мне непременно надо было еще сходить в туалет.

— Сегодня один шестиклассник мне жаловался, что Пижон отнял у него мобильник, а когда он запротестовал, тот швырнул в него кусок мела.

— Вот уж такого никак нельзя!

— Разумеется, нельзя. Между прочим, вчера я встретила Пижона в супермаркете. Он был с женой, — продолжала болтать Биргит. — What an odd couple! Ты бы их видела!

— Ну, расскажи, — жадно попросила я, поскольку Биргит злословит не только с удовольствием, но и талантливо. За это я прощаю ей заносчивую тягу к цитатам.

— Месье Пижон выглядел как всегда — конечно же, пещерно, но с точки зрения древней моды даже шикарно. Светлый костюм, соломенная шляпа, тросточка с набалдашником слоновой кости — ну прямо Томас Манн на острове Лидо. Сама утонченность! У мадам Пижон личико хотя и ординарно-хорошенькое, но сама она жирна, как рождественский гусь. И носит самые попсовые тряпки, какие только можно себе представить!

— А именно?

— Несмотря на жару, на ней темно-коричневые непрозрачные противовенозные чулки, такие в аптеке продаются, а к ним серые сандалеты. Юбка коротковата, да еще и плиссированная, так что шины «Мишлен» на бедрах представлены в лучшем виде. Блузка в трансильванском национальном стиле. Можешь себе представить, как эта парочка нашла друг друга?

— Может, месье получил свою мадам в качестве утешительного приза. Кроме того, не всем же быть такими красивыми, как вы, — сказала я. Биргит и Штеффен и впрямь привлекательная пара, на которую оборачиваются прохожие.

Потом я покинула мою злоязычную коллегу. Интересно, что же она говорит про меня и про пять моих серых безликих кофт? Иной раз я бы с удовольствием поговорила с ней и о более серьезных вещах, поскольку мои школьные подруги — а их всего две — живут в Берлине и в Мюнхене, у них маленькие дети и потому совсем другие проблемы, чем у меня. А здесь Биргит единственная, с кем я поддерживаю отношения. После моего развода она, правда, ни разу не предложила мне предпринять что-нибудь совместное и не попыталась помочь мне выбраться из моего вынужденного одиночества. Но она хотя бы не навязывает мне непрошеные советы и не хочет влиять на мой образ жизни, как моя мать.

Конференция закончилась уже почти вечером, но на улице приятно тепло. Мне совсем не хочется возвращаться в мою душную квартиру. Я еду на велосипеде к вокзальному киоску, чтобы пополнить запас судоку. После этого я по внезапной прихоти поднимаюсь в горку к Рыночной площади, толкая велосипед вручную. Там под белыми акациями сидят люди, прохлаждаются, едят мороженое или пиццу, пьют пиво и громко разговаривают между собой. Из-за мягкого климата наш округ Бергштрассе иногда называют Немецкой Тосканой, и то сказать: сезон на Рыночной площади Вайнхайма открывается уже в марте. Давно я тут не была, однако нигде не вижу свободного местечка. Я уже собираюсь покорно отступить, но тут кто-то окликает меня по имени.

— Аня, не может быть, какая встреча! Мы же целую вечность не виделись!

Со времени моего развода я действительно больше ни разу не встречала Штеффена. Не очень уверенно я приблизилась к его столику, на котором стояли две пустые чашки из-под эспрессо.

— Давай, садись, тут как раз место освободилось. — Муж Биргит пододвинул мне стул.

Я все еще колебалась, потому что не особо хочу предаваться воспоминаниям о старых временах. Но в конце концов я села рядом с ним, и он заказал два винных шорля[3].

— Поджидаешь Биргит? — спросила я, но, похоже, никого он не ждет.

Штеффен выглядит лучше, чем когда бы то ни было. Нос у него почти по-девичьи небольшой, глаза широко расставлены, так что он немного смахивает на большого мальчишку. Новое же в нем то, что он наголо обрил голову, что, на мой взгляд, ему не особенно идет; но когда я пригляделась, его загар примирил меня с его лысиной.

— Таким ты меня еще не видела, — сказал он, поглаживая обритую голову. — Что смотришь так скептически? Зимой снова отпущу волосы. Ну, рассказывай же, наконец, как ты живешь! Выглядишь, кстати, ослепительно.

Мы оба знаем, что это не так. Питаюсь я неправильно, в один день ем слишком много, в другой вообще ничего, мало двигаюсь — если не считать дороги до школы — и слишком редко бываю на свежем воздухе. А самое худшее то, что я мало сплю, потому что решаю судоку до тех пор, пока не слипнутся глаза.

Штеффен принялся рассказывать о своих профессиональных успехах. Он консультант по инвестициям в банке и занимается вещами, о которых я понятия не имею. В какой-то момент он начинает говорить о жене. Произнося ее имя, он вытягивает губы трубочкой, и оно звучит немного на турецкий манер, что-то вроде Бюргют.

— Как-никак, ты видишь ее каждый день, — начинает он, — и знаешь ее уже несколько лет. Тебе ничего не бросилось в глаза в последнее время?