Кукушка - [24]
— Остановитесь здесь?
— Возможно. — Хагг потёр ладонью подбородок. Глаза его неотрывно следили за компанией у камина. — А много ль постояльцев?
— Да никого пока, все комнаты пустые. Ага... Жилис, что это за люди?
— Где? А, эти... — Волынка к этому времени стихла, скрипач едва водил смычком по струнам, извлекая скрежетливые задумчивые звуки, поэтому корчмарь невольно понизил голос. — А палач, — сказал он. — Заплечных, так сказать, дел мастер из города, с помощником. Звать не знаю как, не спрашивал. Монах — из местного монастыря. Я так понял, он за ним и ездил в Гарлебек, этот монах.
— Ишь ты... — со значением протянул Золтан, дважды гулко отхлебнул из кружки и поморщился. — Чёрт! Мог бы и сам догадаться по мечу: на швейцарца мужик не похож. Старею... А зачем им вдруг в обители потребовался палач?
— А чёрт его знает зачем. Зачем-то понадобился. Я не знаю. Испросить?
— Не надо! — Хагг поставил кружку и прищурился. — Не надо. Монах, говоришь? Что-то у него рожа больно знакомая, у этого монаха... Да не таращись ты на них, хватит того, что я таращусь. Прикажи-ка лучше своей девке подать ещё бутылочку вина на ихний стол: я к ним сейчас попробую упасть на хвост. Эй, постой. Наших много?
Трактирщик, похоже, понял, в чём вопрос, и кивнул:
— Есть трое мясников. Живут поблизости. Надёжные ребята. Есть ещё. Послать за ними?
— Рано. Эх, и знакомая же рожа... Погоди, пока я не удостоверюсь. Эти трое — кто?
— Те, что с ними? Топтуны от магистрата. Завсегда здесь.
— Вот как? Иоганн, — обернулся Хагг к Шольцу, — пока я не вернусь, держи язык на привязи. Ладно, я пошёл. Который палач-то?
— Лысый.
Золтан встал, одёрнул полукафтан и двинулся к камину. Шестёрка примолкла и с мрачным огоньком в глазах наблюдала за его приближением.
— С почтением! С почтением! — широко улыбаясь, с ходу выдал Золтан и уселся за их стол. Девица тотчас поставила перед ним новую бутылку и бокал в форме тюльпана. — Позвольте угостить вас, господа хорошие. Мерзкий сегодня ветер, холодает, и вообще, а тут... такие люди, такие люди! Трактирщик! — Золтан обернулся, — Эй! Подавай закуски.
Палач разлепил свои тонкие, почти бескровные губы.
— Я думать, — проговорил он скрипучим голосом, с акцентом сильным и немецким, — я думать, что ми не есть с вами знакомы. Ja. He думать так.
— С вами? — удивился Золтан. — С вами — вряд ли, господин хороший, это вы свинье в самое рыло дали — с вами я и вправду незнаком. Только при чём тут вы? Я про другое. Кто ж не знает достопочтенного брата Бертольда! — И отвесил монаху лёгкий поклон. — А? Неужто я не прав? Ведь это вы, святой отец?
Сидевший на скамье монах, который был уже изрядно пьян, стремительно трезвел. Он сидел и смотрел на Золтана снизу вверх, остекленело выпучив глаза.
— И-э... — наконец попытался выдавить он из себя.
Икнул и умолк.
Тут принесли яичницу с колбасками и ветчину; обстановка слегка разрядилась. Хагг сноровисто разлил вино и выпил с сыщиками, потом подцепил со сковородки шмат поджаренной колбасы и снова повернулся к монаху.
— Так, значит, это в самом деле вы, святой отец, — удовлетворённо сказал он. — А у меня к вам просьба. Я, знаете, хотел бы исповедаться. Прям сейчас. Ага, Исповедаться и получить отпущение грехов, если возможно. Вы же не откажете мне в этакой малости, а? Не откажете? А?
Монах, которого назвали братом Бертольдом, покосился на своих сотрапезников.
— И-э-э... я... собснно...
— О, я знал, я знал, что вы мне не откажете! Я уже обо всём договорился. Трактирщик предоставит мам на полчасика комнатку наверху, где нас никто не станет беспокоить. Какое счастье, что я вас встретил! Господа! — Он вновь разлил и поднял тост: — За государя и Святую Церковь! Аминь и да здравствует!..
Все закивали, поднялись и сдвинули бокалы. Как-то умудрился встать и брат Бертольд. Не дожидаясь, пока все допьют, Хагг пригубил вино, подхватил монаха под руку — и не успел никто в корчме опомниться, как оба уже поднялись по лестнице и дверь за ними закрылась.
Едва они вошли, улыбка с лица Хагга испарилась, как вода с горячей плиты. Он толкнул монаха на кровать, заложил засов, зажёг свечу и встал над собеседником, засучивая рукава.
— Ну, здравствуй, Бертольд, — проговорил он не спеша, так, чтобы тот как следует расчухал в его голосе медовый яд угрозы. Монах «расчухал» — вздрогнул. — А, узнал меня, морда немецкая? Не притворяйся: вижу, что узнал. Выходит, ты теперь у нас брат-бернардинец?
— Я... — пролепетал монах. — Я, ей-богу (da jurandil[21]), господин Хагг... я ж ни сном ни духом... Вы чего хотите-то?
— Это ты ездил в город за палачом?
— Да... Меня послали, чтобы я... — Он гулко сглотнул и взмолился: — Господин Хагг, на честность вашу уповаю! Я везу сто пятьдесят флоринов под расписку, вот здесь, под рясой, в кошельке... Не отбирайте их, господин Золтан, не отбирайте их у меня! Они меня убьют, если узнают...
— Да плевать я хотел на твои флорины! — поморщился Хагг, поставил ногу на край кровати и теперь глядел на монаха глаза в глаза. — Кто в монастыре? Что за люди? Сколько? Где? Когда приехали? Зачем понадобился экзекутор? Для кого? Я знаю, что к вам недавно привезли девчонку. Так? Отвечай по-хорошему, Шварц. Я буду не я, если не доведу тебя до откровенности. Ты теперь без бороды и с тонзурой, но я найду, за что тебя оттаскать, ты меня знаешь. Ну? Говори.
Средневековая Европа, мир, где обыденное и чудесное все время идут рука об руку, странные герои и неизменный привкус тайны — невозможно догадаться, что ждет читателя на следующей странице романа Дмитрия Скирюка, открывающего цикл о валашском маге Жуге. История, в которую угодил отвергнутый своим родом травник, заставляет его пуститься в странствия, ища не приключений, но ответа на вопрос, отчего его судьба так тесно вдруг переплелась с судьбой мира. На этом пути не помогут ни сила, ни хитрость, ни древние бога — оказывается, у каждого своя война и своя правда, а дар волшебства запросто способен превратиться в проклятие…
Есть город возле моря, где сходятся дороги. Есть мальчик и его ручной дракон. Есть старые друзья и новые враги. И есть еще странная игра, которая способна завязать узлом судьбу любого, кто окажется поблизости. И ничего не остается, кроме как признать, что тем, кто жаждет мира и покоя, всегда назначено Судьбой жить в «интересные времена».Причудливый, философский, грустный и насмешливый одновременно, второй роман о травнике Жуге, знакомом по книге «Осенний Лис», завораживает своим отточенным слогом, мягким юмором и чередой узнаваемых образов.
Новый роман Дмитрия Скирюка «Руны судьбы» повествует о дальнейших похождениях загадочного колдуна и травника Жуги, по прозвищу Лис. Испанская инквизиция и фламандские бюргеры действуют здесь наравне с заклинателями, единорогами и лесным народцем, в причудливом, но очень реальном, пугающем и трогательном мире, где может произойти все, что угодно, и покинуть который читателю по собственной воле попросту невозможно.
Встречайте новую книгу Дмитрия Скирюка, автора культовой эпопеи о валашском травнике и воине Жуге!«Королевский гамбит» придется по душе поклонникам фантастики и фэнтези, хоррора и киберпанка! На его страницах вы встретите самых разных персонажей: роботов и гномов, инопланетных разбойников и путешественников по параллельным мирам. Книга снабжена развернутыми комментариями автора, написанными специально для данного издания.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Кто не мечтал о странствиях и приключениях! Но что будет, если шестеро парней возьмут и в самом деле отправятся в кругосветку? Сегодня, сейчас, просто так, на спор, без подготовки? Да ничего хорошего! (Это если говорить о его участниках.) Иное дело, — читатель: вот его как раз ждет масса интересного. Для новой книги Дмитрия Скирюка трудно подобрать определение, пожалуй, только Джером и Жюль Верн могли бы написать подобное, хотя история литературы не упомнит такого соавторства. Будьте осторожны, не ждите привычного, — в этой книге всего через край! Многих ждет смеховой передоз: прививка прививкой, но эта «вакцина» или вылечит вас, или окончательно прикончит (если не взорвется в момент употребления)
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.