Кукольный театр - [8]

Steve Lovekin, April 13, 2009 10:15 PM

Стив Лавкин:

Либо: рассказчик отказывается заводить отношения (говорю сейчас не о сексе) с Лили, утверждая, что хранит верность кое-кому ещё. Тем самым он избегает эмпатии, что для артиста весьма опасно и, возможно, даже вредно. Вероятно, для того, чтобы создать хороший кукольный театр, нужно испытывать любовь к своим куклам. Или, если уж на то пошло, чтобы быть писателем. В этом и заключается смысл замечания Стромболи, поскольку он хочет научить рассказчика настоящему Искусству.

Это также напоминает мне дзенский коан:

Давным-давно, жила-была одна старуха, которая двадцать лет содержала монаха-отшельника. Её шестнадцатилетняя дочь носила ему еду. Однажды она наказала дочери обнять монаха и спросить: «Как ты себя сейчас чувствуешь?». Девочка сделала, как ей было сказано, и монах ответил следующее: «Я старое иссохшее дерево на покрытом льдом утёсе в самый холодный зимний день». Когда девочка вернулась и повторила слова монаха старухе, та воскликнула: «Я двадцать лет содержала этого человека, поглощенного земными заботами!» Старуха прогнала монаха и сожгла его приют.

Steve Lovekin, April 14, 2009 1:54 AM

Стив Лавкин:

Как вижу, Рич Хортон уже нашёл звено, которое подтверждает мою гипотезу: Антонио с планеты Сарг — Тони Сарг. Антонио «прислуга за всё» — хозяин кукольного театра.

Мэтт находится на той же волне, цитируя раннюю сцену, где Антонио демонстрирует, что он весьма хорошо осведомлён об искусстве кукольника.

Steve Lovekin, April 14, 2009 10:06 AM

Рич Хортон:

Гениально, Стив. Я думаю, что ты (и Мэтт) на верном пути.

Rich Horton, April 14, 2009 4:52 PM

Грэм Слейт:

Спасибо всем вам. Я не обязательно согласен со всеми предложенными выше версиями, но это здорово, что единственный рассказ послужил поводом для таких дебатов. Полагаю, что когда я упомянул в начале «дезориентацию», то имел в виду следующее: чувство, что рассказы Вулфа иногда могут сместить способности к интерпретации, так что ты не уверен, видишь ли ты ясно или занимаешься чрезмерной интерпретацией. Подозреваю, что моё собственное понимание рассказа (мой личный стандарт того, что «на самом деле» в тексте) может быть более консервативным, нежели у Стива и Мэтта. Несколько конкретных замечаний:

Рич: Да, разумеется, Сарг должен быть назван в честь кукольника. (Я не слышал этого имени прежде: было ли оно знакомо предполагаемой аудитории Вулфа — североамериканцам в 1970-е годы?)

Стив: Соотнести Марию с Марией из «Франкенштейна» — боюсь, я не вполне согласен с этим, поскольку реальные доказательства​ в тексте, за исключением совпадения имён, отсутствуют. (Действительно, рассказчик получает возможность хорошенько рассмотреть её вблизи, подобно тому, как делает это с Лили, и отмечает, насколько прекрасно она всё ещё выглядит, как легко можно предоставить, какой она была в молодости и т. д.)

Боюсь, я также не соглашусь с тем, что дом Стромболи — это театр. Даже в моей консервативной интерпретации, «представление» происходит за пределами дома как минимум дважды. Весь рассказ является театром, и здесь нет проскениума, который мы можем увидеть.

Мэтт: Я предпочитаю считать упоминания «малышки Марии» недвусмысленными намёками на то, что Стромболи манипулирует ею фигурально, также, как и рассказчиком и, предположительно, многими другими. А Дзанни, который «бежал всю дорогу», я воспринимаю просто как позёрство Стромболи, демонстрирующего рассказчику, что он всё ещё искуснее его.

Ключевой вопрос — это насколько состоятельна теория об Антонио, как кукловода для всех, кроме рассказчика. Это представляется весьма вероятным, учитывая совпадение имён с «нашим» Саргом и ярлыком «прислуги за всё». (Конечно, интерес к искусству кукольника нельзя считать убедительным доказательством: настоящий человек, работающий на Стромболи, питал бы такой же интерес либо знал столько же.) Аргументы и Мэтта, и Стива полагаются на информацию, что контролировать можно пять, а не шесть кукол. Однако, мне не очень нравится такая интерпретация по паре причин:

• Рассказчик либо не замечает, что Стромболи и Мария являются марионетками, проведя с ними несколько дней (в то время как природа Лили видна ему уже через пару минут), либо замечает и решает не говорить об этом нам. Почему бы ему не поступить так?

• Антонио нужно было бы контролировать Стромболи в течение нескольких долгих занятий, во время которых Антонио управлял бы Стромболи, управлявшим тремя другими марионетками. Это проявление немалой выносливости/мастерства.

• Мы знаем, что Стромболи и его жена могут есть и пить — то, что марионетки могут это делать, не отрицается, но подобное кажется маловероятным, учитывая то, что нам известно об их устройстве. (Кракелюры предполагают краску по дереву или чему-то подобному; если рука Дзанни — «ласт», она едва ли будет достаточно подвижна для принятия пищи.)

• По-прежнему нет удовлетворительного объяснения кажущегося автономным статусу Лили.

• Прежде всего, это приводит к тому, что обесценивает для меня рассказ. Если Стромболи ненастоящий, то он и не совершал измены, которую, как я считаю, он совершил, а эмоциональная сила рассказа ослабляется. В таком случае последние слова Дзанни являются не верхушкой айсберга подавленных эмоций, а просто чем-то, зачитанным по бумажке. Подобное прочтение противоречит самому рассказу. Более того, я