Кукольный театр - [9]

, это противоречит тому, что Вулф говорит в послесловии, о «неких вызывающих жалость игрушках». Если рассказ на самом деле не о людях, которые изменяют друг другу с марионетками, а лекция об искусстве, я не понимаю, откуда в нём возьмётся тот эмоциональный заряд, который он несёт.

Я готов допустить, что, скажем, Антонио, может быть фигуральным манипулятором, так же как и рассказчик видит себя фигуральной марионеткой. (Он мог, к примеру, создать полуавтономную куклу Лили.) Но я не вижу в тексте доказательств, чтобы ответить на это определенно.

Graham Sleight, April 15, 2009 1:57 AM

Рич Хортон:

В 1980 г. или около того, когда я прочёл «Кукольный театр», имя Тони Сарга было мне не знакомо — я встретил его впервые в одном из романов Робертсона Дэвиса, которые прочёл гораздо позднее. Поэтому я не думаю, что это имя было знакомо большей части аудитории Вулфа, но считаю, что значительное число всё-таки могло его знать.

Rich Horton, April 15, 2009 4:21 AM

Стив Лавкин:

Грэм: Я согласен, что представления марионеток выходят за пределы дома. Полагаю, всем нам доводилось видеть кукольные представления, где куклы сходят со сцены и общаются с публикой. Но при этом кажется разумным отметить, что дом Стромболи — всё-таки основная сцена.

Кукловод объясняет, что его мастерство манипулирования марионетками со временем возросло, поэтому не будет большой натяжкой сделать заключение, что также возросло и его мастерство в их изготовлении. То, что Лили кукла, обнаружилось лишь при очень близком осмотре. Мне кажется, здесь наблюдается прогрессия реализма кукол: карикатурный Дзанни, более утончённая внешность Лили и ещё более утончённая малышка Мария.

Как ты говоришь, «имена всегда важны в рассказах Вулфа», и тот факт, что Стромболи запинается на её имени («малышка Мария, то есть синьора Стромболи, моя жена»), является толстым намёком на его значимость.

Если ты на мгновение призна́ешь верным тезис, что Антонио является кукловодом, а Стромболи и его жена — куклы, то тогда, признаёшь ты отсылку к «Франкенштейну» или нет, жена-кукла по-прежнему символизирует трагическую утраченную любовь.

Ты говоришь, «и с точки зрения Стромболи кульминацией спектакля является последняя фраза Дзанни, которую я всё больше начинаю считать предупреждением рассказчику об опасностях замены людей марионетками, и, в свою очередь, сильнейшим намёком на то, что Стромболи не так уж доволен кажущейся идиллией своей жизни». Полностью согласен, с небольшим дополнением, что это Антонио говорит через своих кукол. Я думаю, «недоволен» своей жизнью — это ещё мягко сказано. Он трагически потерял свою любовь, малышку Марию. Неспособный совладать с этим, он ушёл на покой на захолустной планетке, предпочитая взаимодействовать с миром через несколько слоёв марионеточных личностей, в том числе и сексуально через Лили. Тем самым рассказ полностью укладывается в одну линию с ремаркой Вулфа о «неких вызывающих жалость игрушках» в послесловии.

Steve Lovekin, April 15, 2009 12:18 PM

Джон Клют:

Немного дополнительных сведений о Тони Сарге (1880–1942). Его дочь звали Мэри. Он был создателем не только кукол, но и одного из наиболее значимых кукольных театров: Рождественских витрин Macy’s. Последние​ годы жизни он провёл, разочаровавшись, в изгнании.

Это по-настоящему захватывающее зрелище, наблюдать, как в сообщениях выше постепенно накапливаются доказательства, указывающие на Антонио; хоть я и разделяю отторжение Грэма перед кажущейся потерей человечности в истории, при этом я чувствую растущее чувство неизбежной правильности: тот «вулфовский щелчок» (Wolfe Click), который слышишь в момент разгадки — имбирно-пряничный гроб-шато и кукольный театр, и т. д. и т. д.

Но, как сказал Грэм, многое требует обсуждения в этой истории длиной 2500 слов. Надо возвращаться на исходную, что значит: перечитать его снова.

John Clute, April 16, 2009 1:25 AM

Стив Лавкин:

Если не чувствуешь, что куклы кажутся по крайней мере полу-разумными, а потому заслуживающими сострадания, то это весьма мрачный рассказ. Это впечатление усиливается тем фактом, что неочевидно, кто является куклой, а кто — нет. Сравните, например, со «Снятся ли андроидам электрические овцы?» / «Блейдраннером», где главный герой сам вполне может оказаться репликантом, или с «Солярисом» Лема и созданиями, которые порождает планета. «Вызывающие жалость» игрушки, когда они сослужили свою службу… Вулф всегда морален, хоть это никогда не бывает лёгким.

Steve Lovekin, April 16, 2009 10:39 AM

Мэтт Дено:

Грэм: Относительно Лили и вопроса о её автономном статусе; в своём оригинальном посте ты написал: «в тексте нам говорят, что оператор должен находиться в пределах видимости куклы, которой он управляет». Но я не уверен, где об этом говорится? Можно считать, что это подразумевается, когда рассказчик в конце высматривает Стромболи, но в то же время ему, похоже, совершенно неинтересен метод контроля над Лили. И это может подразумевать, что он думает, будто Стромболи должен быть здесь по какой-то другой причине — одной из которых может быть поддержание иллюзии контроля для публики.