Куклы - [35]

Два раза пересаживались они с поезда на поезд, потом ехали в повозке, запряженной коровами. Прибыли к большой реке и несколько часов плыли в лодке. Наконец добрались до небольшого базара в Домоджури. В последние годы торговля здесь почти замерла. Лишь в месяце ашвин[40], когда подсыхала на дорогах глубокая грязь, наезжали сюда немногочисленные торговцы. Но недавно в этих местах открылся центр по сбору с населения джута, и сразу появились купцы-марвари. Они привозили керосин, цветные ткани и другие предметы, пользующиеся спросом у крестьян. В нескольких крошах от базара Мадхобчондро и решил обосноваться. Тут была в прошлом индиговая фабрика англичан. Ее полуразрушенный остов и сейчас высился среди леса. А неподалеку виднелись два глинобитных дома, построенные когда-то для наваба[41]. Они тоже были очень ветхи — ни оконных рам, ни дверей, да и стены почти развалились. В этих двух домиках и поселился Мадхоб со своими двумя слугами. Казалось, он совсем не замечал неудобств нового жилища; городская жизнь, которую принято считать неотделимой от культурного человека, давно томила его своей пустотой, и он знал твердо, что распростился с ней навсегда. Здесь, в лесной хижине, он начнет новую жизнь, полную вдохновенного труда, он обновит себя на лоне первозданной природы…

Наутро к нему явился встревоженный Поритош.

— Господин, не знаю прямо, что и делать. Здесь негде купить ни сахару, ни молока. Но ведь нельзя же вам не пить чая!

Мадхобчондро взглянул на свои книги и усмехнулся:

— Успокойся, я вполне проживу и без чая.

Это было оказано так решительно, что Поритош не посмел возражать. Вскоре Мадхобу пришлось отказаться и от бетеля — другой своей многолетней привычки, потому что за бетель, шупари[42] и чун[43] торговцы-марвари заломили совсем несуразную цену. Поритош и Хорипод пробовали пригрозить торгашам от имени своего господина, но те не испугались и в отместку стали восстанавливать окрестных крестьян против вновь прибывших.

Прошло еще немного времени, и выяснилось, что в Домоджури нельзя найти ни мыла, ни соды. Не лучше было и с питанием. Несмотря на все старания Хорипода и Поритоша, их хозяину приходилось довольствоваться простой и грубой крестьянской пищей, о которой в Калькутте знали лишь понаслышке. Сообщить в город о бедственном положении слуги не могли — ближайшая почтовая контора находилась в десяти милях от их жилища, да к тому же Мадхоб настрого запретил им ходить на почту.

Прошло три месяца, и все деньги были израсходованы. Покидая дом, Мадхоб взял с собой совсем незначительную сумму, а в ящиках привез только книги и рукописи.

Наконец удалось найти деревню, где можно было покупать бананы и молоко. Но где добыть денег? И вот Поритош нанялся убирать рис, а Хорипод, мастер на все руки, взялся поставить сарай одному из купцов-марвари. Оба слуги, искренне преданные хозяину, готовы были трудиться круглые сутки, лишь бы он ни в чем не нуждался. Но они слишком мало могли заработать, и потому их тревожил вопрос, сколько еще продлится увлечение их господина жизнью на лоне природы.

А Мадхобчондро был целиком поглощен своей работой. Недавно он закончил истолкование Сакунталы и теперь приступил к Рамаяне. Будничная же сторона жизни для него не существовала. Он не замечал, натянута ли на ночь сетка от москитов над его постелью, не спрашивал себя, откуда берется рис для обеда, и ему даже в голову не приходило, каких трудов стоит слугам раздобыть немного овощей, фруктов или табаку для его хукки[44].

Однажды Хорипод предстал перед хозяином с синяками и ссадинами на лице. Мадхоб поднял голову от книг, снял очки и спросил:

— С кем это ты подрался?

— Господин, они взяли меня обрабатывать джут, а теперь не хотят заплатить, — ответил Хорипод.

— Не надо ссориться с жителями деревни.

— Но они сами ищут ссоры с нами. Вы для них что бельмо на глазу. Каждый день они грозятся выгнать нас отсюда.

— Чем мы им помешали?

— Они уверены, что вы явились сюда для того, чтобы захватить их землю, и разубедить их невозможно. Я пробовал говорить со здешним чоукидаром[45], но он сам их боится, и у него язык не поворачивается спорить с ними.

Мадхобчондро задумался, потом сказал:

— Будет лучше всего, если вы с Поритошем уедете отсюда. Вы много сделали для меня за эти месяцы, и теперь вам пора отдохнуть.

— Господин, но ведь вы не обойдетесь без нас и дня!

— Кто это тебе сказал? Вы помогли мне тут устроиться, и я благодарен вам за помощь. Но теперь, когда я нашел свое место, вы можете ехать домой. А когда приедете в Калькутту, — строго добавил Мадхоб, — не вздумайте мне что-нибудь посылать оттуда. И чтобы никто не приезжал ко мне, пока я сам не позову! Мне здесь хорошо, а когда вы уедете, будет еще лучше.

— Простите меня, хозяин, — робко произнес Хорипод. — Я обещаю вам, что ни с кем не буду ссориться. Но мы не можем оставить вас тут одного.

— Одного! — вдруг вспылил Мадхобчондро. — Довольно болтать вздор, Хорипод! Забирай Поритоша и сегодня же отправляйтесь.

Слуга более не смел возражать. Он согнулся перед хозяином в низком поклоне и удалился.

Мадхоб бесконечно счастлив в своем уединении. Под вечер, окончив работу, он выходит из хижины и бродит в задумчивости по краю поля, а порой стоит совсем неподвижно и смотрит вдаль. Как неспешно течет жизнь вокруг него! На далеком лугу пасется стадо коров — они передвигаются совсем медленно, не опасаясь, что у них под ногами вдруг не окажется травы. Вот пробежала лисица, приостановилась и поглядела в его сторону. А каким безмятежным покоем дышат небеса… Прошелестел ветерок, и снова кругом ни звука… Нет здесь ни газет, ни радио с их тревожными новостями; здесь неизвестна кастовая вражда. Все здесь срослось с землей. Все едино — деревья, трава, люди, звери, птицы, насекомые, и ничто не нарушает ритма этого всеобщего единства. Мадхобчондро испытывал полное удовлетворение. Большего ему не надо, но и меньшим он не согласен жить.