Куклы - [26]
Нащупав в темноте ручку двери, Нилима уже хотела войти, как вдруг услышала голос Анонто:
— А я давно тебя поджидаю.
— Зачем это?
— Но ты ведь просила меня… Помнишь?
— Да… просила… — И Нилима потупилась.
Анонто достал пять рупий, притянул к себе руку девушки и вложил в нее деньги. Потом, не отпуская ее руки, шепнул:
— Ты ведь не обижаешься?
Не поднимая головы, Нилима спросила:
— Где брат?
— Долу? Он пошел за людьми…
— А что случилось?
— Ваш отец умер. Час назад.
Нилима рванулась к двери, но Анонто цепко обхватил ее обеими руками. Она сразу сникла и жалобно заплакала. Он привлек ее к себе и шепнул:
— Молчи.
Нилима бросила быстрый взгляд по сторонам и вдруг разорвала на себе рубашку, бормоча, как во сне:
— Да, да, я обещала тебе… Но клянусь, будь отец жив, я никогда… — и припала лицом к его груди.
Он почувствовал слезы на ее щеках.
Что ж, Нилима получит еще пять рупий. Слезы ведь тоже — чего-то стоят.
Перевод Б. Полянского
На перепутье
Времени у меня оставалось в обрез — поезд отходил в одиннадцать. У крыльца уже стоял рикша. Взглянув на ручные часы, я торопливо зашагал к выходу, но тут меня окликнула Шиборани. Я остановился.
— Вы что-то хотели сказать, мамима[31]?
Шиборани спросила:
— Ты правильно записал ее адрес, сын мой?
— Ну, конечно.
— Когда же ты все-таки думаешь увидеться с Джуну?
— Сейчас я еду в Калькутту, дня через два буду в Малде. Оттуда — в Динаджпур, потом…
— Но ведь ты обязательно заедешь к ней? Я так люблю Джуну: она мне как дочь родная. А вот ее никакой силой дома не удержишь. Все ездит и ездит…
— Не беспокойтесь, мамима. Я непременно ее повидаю. Самое позднее недели через две. И уговорю вернуться. Ведь и она вас очень любит. Вы ее растили, лелеяли, воспитали…
Шиборани утерла глаза краем сари.
— Встретишься с Джуну, не говори ей ничего о моих жалобах… Много ли мне жить-то осталось? А умру — все, что у меня есть, перейдет к ней, — голос ее задрожал.
Я еще раз пообещал привезти во что бы то ни стало Джуну домой.
— Не поедет она, Джибен… Таких упрямиц поискать надо, — вздохнула Шиборани. — Что ж, она уже взрослая, не мне ее учить. Только раз пыталась я поговорить с ней о ее вечных разъездах. Если уж ты, говорю, столько думаешь о всеобщем благе, вот и помогла бы мне немного по дому. А ее с этого дня точно подменили. Как будто я ей что-то скверное сказала!
Когда разговор заходил о Джуну, остановить Шиборани было невозможно. Но я не мог больше задерживаться.
— Ну, мне пора, мамима.
— Да, да, поезжай сын мой… — сказала Шиборани. — Погоди-ка, чуть не забыла… Ты давно знаешь Джуну, так скажи мне по правде, что ты о ней думаешь? Ты ведь не переменил свое решение?
— Да ведь мы вчера часа три об этом толковали!
— Я одно знаю — никак не пойму вас обоих, Джибен, отвечай мне прямо: хочешь ты жениться на Джуну?
— А разве я когда-нибудь отказывался?
— Так чего же вы тянете, Джибен?
— Об этом спросите у нее! — ответил я, попрощался и вышел.
По дороге на вокзал я думал о добрейшей мамима. Я ей даже не дальний родственник, чужой человек, но только благодаря ее помощи и заботам мне удалось выбиться в люди. Муж Шиборани — известный калькуттский адвокат — оставил после себя большое состояние. Теперь наследницей всего этого станет Джуну. Девочку приняли в дом мамима лет двадцать назад. Отца у нее не было, а мать, умирая, поручила свою двухлетнюю дочурку заботам Шиборани.
Вместе с Джуну Шиборани поселилась в новом доме в южной части Калькутты. Мой дядя служил тогда в конторе мужа Шиборани; вскоре он стал домашним учителем Джуну. В это же время Шиборани обратила внимание и на мое трудное положение. Своих детей у нее не было, и ее неудовлетворенное материнское чувство находило выход в бескорыстной помощи, ближним.
Приехав в Калькутту, я нашел у себя на столе письмо от Джуну. Она писала:
«Тебе не следует ехать ко мне. Тут глухая деревня, множество всяких неудобств, нищета страшная. А сейчас еще надвигаются события… Не приезжай, не подвергай себя напрасному риску. Это мой дружеский совет, и я надеюсь, что ты не обидишься…»
Я разорвал письмо. Джуну для меня дороже всего на свете! Но на какие события она намекает? Чувствуя, что ей угрожает опасность, я не находил себе места и в тот же день выехал вечерним поездом.
Сколько раз уже случалось с ней это? Кажется, четыре. Выйдя из тюрьмы, она не долго оставалась на свободе, ее страстная натура жаждала действия. В последнюю встречу она заявила мне, что нашла наконец истинный путь, а я ответил, что она окончательно заблудилась. Мне и самому довелось два раза побывать в тюрьме, я тоже протестовал против существующего порядка, но я убежденный сторонник ненасилия и считаю, что только этим путем можно чего-то достигнуть. А Джуну революционерка. В то время как я терпеливо сидел за прялкой[32], она то и дело куда-то уезжала и, кажется, перевозила оружие. Выходит, что хоть у нас и общая цель, но пути разные.
Как-то я спросил Джуну:
— Ну скажи, чего вы добились своим террором?
— Добились бы… — ответила Джуну. — Но не все еще поняли, как надо действовать. Миновало время отдельных террористических актов. Теперь дело за революцией. Пора избавить Индию от всех англичан.
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
«В те времена, когда в приветливом и живописном городке Бамберге, по пословице, жилось припеваючи, то есть когда он управлялся архиепископским жезлом, стало быть, в конце XVIII столетия, проживал человек бюргерского звания, о котором можно сказать, что он был во всех отношениях редкий и превосходный человек.Его звали Иоганн Вахт, и был он плотник…».
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.