Куда возвращаются сказки - [45]

— А за это я должен отдать вам свои палочки, да? — Коля стоял с таким видом, словно Буратино, говорящий Лисе Алисе и Коту Базилио: «Нашли дурака!»

— Маленький ты ещё, мальчик Коля, — прямая линия губ на самое маленькое мгновение улыбнулась кривой односторонней улыбкой. — Ты думаешь, что палочки дадут тебе ссилу? Нет в палочках ссилы! Палочки — это воззможноссти и только воззможноссти. А ссила, она в другом, мальчик Коля, ссовершенно в другом.

— А в чём сила? — спросил Коля, ёжась от холода.

Ответ его не интересовал, но Коля боялся тишины. Когда рядом стоит хозяин Тёмных Стёкол, то тишина кажется мёртвой.

— Вссё в ссвоё время, мальчик Коля. Уззнаешь и о ссиле, — хозяин Тёмных Стёкол повернулся и шагнул прочь. Коля смотрел ему вслед.

— Только не ссвязывайсся с принцесссами, — глухо донеслось до него. — Помни, либо дорога в твой мир, либо принцесссы.

Голос уже не пугал, а убаюкивал. Казалось, хозяин вот-вот исчезнет за дальним поворотом.

И вдруг Тёмные Стёкла вновь блеснули совсем рядом, отражая огни люстры первого этажа.

— А нассчёт мира подумай. Мир предлагаю хороший, мальчик Коля, ззапомни это. ПО-НАСТОЯЩЕМУ хороший.

Хозяин повернулся и быстро зашагал прочь. Серый плащ на глазах темнел, сливаясь с вечерними сумерками.

Коля потоптался на месте и направился к своему двору. «Верни друга,» посоветовал ему треугольник. Но чтобы вернуть, надо сначала потерять, а перед этим ещё и найти. А Коле не хотелось искать, ему хотелось домой.

— О! — воскликнула мама. — А мы тебя так быстро и не ждали. Думали, опять допоздна просидишь в своём штабе.

— А не сыграть ли нам, Николя, по такому случаю партию в шахматы? — спросил папа, потирая руки.

Всё в квартире выглядело таким привычным и родным, что прохладную пустоту в Колиной груди заполнила необъяснимая тёплая волна. И в этой волне растаяла обида на далёких старшеклассников и не сумевшую его понять Лену. Таинственный хозяин Тёмных Стёкол превратился в плоскую ненастоящую картинку. Забылся и пропал. Забылись даже и восемь волшебных палочек, прятавшихся в кармане Колиной куртки.

Глава 18, в которой Веня обдумывает свою невесёлую жизнь

И снова не спалось Вене.

Крысомуммии сидели на бортиках кресла и разглядывали Веню красными немигающими глазами. Разглядывали неторопливо, по-хозяйски.

«Предатель!» — безмолвно говорили глаза.

И нечего было сказать им в ответ. Крысомуммии вовсю шныряли по комнате и нельзя Вене встать и вышвырнуть их одним рывком.

Шорохи были заодно с крысомуммиями.

«Предатель!» — шептали они.

А от шёпотов нельзя было спрятаться, даже если заткнуть оба уха подушкой.

Днём Веня был самым нормальным мальчиком. Да что нормальным! Самым что ни на есть положительным мальчиком был Веня днём. Мальчиком, который не опаздывает в школу, не забывает вторую обувь дома. И даже если уж отвечает по географии, то отвечает на «отлично».

Ночью всё менялось.

Раньше Веня просто боялся и не спал.

Теперь он боялся по делу.

Каждое утро он шёл в школу с тайной опаской. Глаза зорко смотрели в толпу, вливающуюся в школьные двери, и боялись отыскать Колю. И в то же время страстно желали его найти, чтобы уж точно убедиться, что и этой ночью ничего страшного с Колей не случилось.

Коля поворачивался к Вене, и Венино сердечко замирало в ужасе.

«Предатель! — грозно восклицал Коля. — Ты выдал мой адрес! И хозяин Тёмных Стёкол разыскал меня сегодня ночью!» Коля отодвигал от шеи воротник рубашки, показывая глубокий багровый шрам с рваными краями.

Но всё это проносилось лишь в Вениной голове, проносилось за какие-то доли секунды, чтобы почти стать реальностью. И всё же не успеть ей стать.

А на самом деле Коля улыбался, будто видел самого лучшего своего друга. Возможно, с его стороны это выглядело именно так.

С Колей ничего не происходило. Гном спокойно жил у Ленки, лопал свои мандарины.

А Веня не спал.

Посреди ночи наступал момент, когда лежать в темноте становилось невозможно. Тогда Веня вздыхал, предупреждая крысомуммий, и тащился в ванную комнату. Крысомуммии прятались под кроватью в Венино отсутствие. На бабушку крысомуммии не реагировали. Бабушка в них не верила и поэтому для неё крысомуммии не существовали. Возможно, для крысомуммий не существовало бабушки. Но это уже неважно. Главное, для них существовал Веня. Именео его они сторожили во тьме, пялясь колючими бусинками красных глаз. Они жили в темноте. Включив свет в ванной комнате и надёжно заперев дверь, Веня отдыхал от ночных страхов.

На всякий случай за ванну Веня прятал своё единственное настоящее оружие старый консервный нож. Его изогнутый язычок напоминал Вене выступ, на котором крепились шасси, под фюзеляжем самолёта Дыбовского. Много раз за ночь Веня дотрагивался пальцем до острия и на душе становилось чуть поспокойнее.

Но сидеть просто так было невыносимо долго. Тогда Веня вставал на цыпочки и доставал из глубин встроенного шкафа ворохи старых пожелтевших газет. Шевеля губами, читал Веня странные названия и мысленно перекатывал слова, иногда разбивая их по слогам. «Социалистическая индустрия», «Правда», «Советская Россия», «Звезда», «Учительская газета» (вот смехота, для учителей была своя, особая газета). Но чаще иных встречалась «Вечорка». Древняя, аж за семидесятые годы, когда Вени и на свете не существовало. Газеты хранились для ремонта и прочих хозяйственных целей. Но ремонт всё откладывался и откладывался по непонятным для Вени причинам. А Веня любил ремонт. Во время ремонта все вещи сдвинуты и можно поиграть в лабиринт Минотавра. И спать приходилось в самых неожиданных местах. Эх, начал бы папка ремонт, так все проклятущие крысомуммии разбежались бы из квартиры, как тараканы, как во время последнего ремонта, когда начали отрывать старые обои на кухне. Нет, ремонт бы Вене однозначно не помешал. Но ни Веня, ни газеты так его и не дождались. Оставалось объединиться в команду, чтобы ночные часы тянулись не слишком долго.