Проиграв долгую и изнурительную борьбу с совестью, автор не может не упомянуть, что многие мысли, идеи, понятия, слова и даже абзацы этого произведения позаимствованы из двух книг. Основополагающей стала «Физика для любознательных» Эрика Роджерса. Также можно сказать с большой долей уверенности, что данное произведение выглядело бы совершенно иначе, не попадись в руки автору учебник физики, который создали А. В. Перышкин и Н. А. Родина. Учебник этот автор изучал дважды — во время учебы в средней школе и непосредственно в период создания романа, которые иногда пересекались. Автор до сих пор находится в состоянии восхищения простотой описания важнейших законов физики. И если в предлагаемом Вам произведении встретятся запутанности, неточности и грубые ошибки, то за все эти несуразности автор принимает ответственность на себя.
* * *
Говорят, что самая удивительная вселенная заключена в игральном кубике, весело прыгающем по пятому столу хрустального зала весьма популярного казино, находящегося на небольшом астероиде. Астероид тот неуклонно вращается по орбите вокруг потухшей звезды, заслоняющей своей черной массой чуть ли не полнеба. Миллионы завсегдатаев, туристов и прочих бездельников ежегодно толкаются в призрачном свете свечей и мерцающих отблесках хрусталя возле пятого столика, даже не подозревая, что им доводится держать в руках. Они не огорчаются, они знают — в мире есть места не хуже. И одно из них — незабвенные Круги Измерений.
Бастиан подумал, потом осторожно спросил:
— А сколько желаний у меня в запасе?
— Сколько хочешь. Чем больше, тем лучше, мой Бастиан. Тем богаче и многообразнее будет Фантазия.
Михаэль Энде, «Бесконечная книга»
Далее речь пойдет, в основном, о желаниях, о их силе, направлениях, взаимодействиях и куче подозрительных личностей, которую эти желания то и дело охватывают. Неимоверную важность желания, как оси мироздания открыла и убедительно доказала своим героическим примером одна сверхвысокоразвитая цивилизация, обитавшая в отдаленных районах вселенной. Ее название теперь похоронено под пылью времен и от всего великого открытия остался только учебник бесконечного объема, поскольку предела знаниям, как и желаниям, не существует. Беда заключалась в том, что цивилизация эта не только открыла, но и мечтала донести полученные знания до обычного рядового субъекта, у которого, как подтверждено многоэровой практикой, в отличии от несуществующего предела желаний предел знаний то и дело обнаруживается и замирает на какой-то слишком уж незначительной отметке. Желание упростить свой монументальный труд и привело цивилизацию за грань гибели.
Первая же фраза учебника, обращавшаяся по традиции к силам высшим и доступным только для веры, а не для понимания, вызвала раскол и упадок. «Так зачем же дали вы нам, сирым и убогим, эти желания!» — гласила она на ныне забытом языке. Тут же нашлись лидеры, которые не стали желать считать себя сирыми и убогими. Вирус упрощения внезапно охватил широкие слои населения. Целые страны и континенты не стали желать считать. Потом отдельные, уже упрощенные личности не стали желать. И, наконец, не стали… Вообще ничего. Так цветущая галактика превратилась в пустыню, дав нам серьезный урок…
… Вихрь красных искорок затопил глаза. На смену им выплыли радужные круги. Огненные полосы промелькнули и скрылись в наступившей мгле.
Виктору с трудом удалось поднять веки. Его взору представилось огромное окно, полукругом охватывающее комнату, за которым на иссиня-черном небе мерцали неподвижные звезды. Состояние было настолько неуютным, что хотелось избавиться сразу от всей вселенной целиком. Обстановка оказалась совершенно незнакомой. Виктор не любил неожиданно оказываться в совершенно незнакомой обстановке. Тем более, что носовой платок в кармане отсутствовал, а с носом творились обычные дела, предвещающие событие, которое зовется «Острое Респираторное Заболевание».
Виктор прокашлялся и опробовал голос вопросом: «Где это я?» Эхо скрипучим голосом вернуло ему вопрос обратно. Конечно же, с точки зрения высокоразвитых цивилизаций подобные вопросики считаются примитивными, ненужными, лишними, а кое-где и вовсе неуместными. Впрочем, с точки зрения высокоразвитых цивилизаций, происходящее событие смело можно назвать экспериментом по проверке акустических свойств помещения. Виктор повторил эксперимент, не внеся в исходные данные никаких изменений. На этот раз эхо ответило ему «Угадай!»
Пол снова качнуло, но уже не так сильно. Виктор изо всех сил вжался в мягкое кресло и для пробы шмыгнул носом. Звезды за окном резко дернулись, из чего можно было заключить, что комната, в которой он находился, совершила непредвиденный поворот. «Ну, придумал?» — проявило инициативу эхо. Следовало пока воздержаться от рискованных прогнозов. «Давай быстрее, — предложило эхо. — А то я начинаю скучать.» «Высотное здание? — предположил Виктор, представив западный небоскреб, чьи окна с утра до вечера моет угнетенный западный пролетарий. — Да нет, не может быть.» «Хитро, — отозвалось эхо, — сразу „да“ с „нет“, усиленные „не может быть“. Поконкретнее, пожалуйста!» «Не здание,» отказался от своей гипотезы Виктор. Никакое здание не выдержало бы подобных толчков. «Не здание, — подтвердило эхо. — Угадывай дальше.» Вопрос о месте все еще оставался открытым.
