Куда ты скачешь гордый конь… - [13]

Дремучие северные леса опять огласил женский визг, от которого поморщились лешие и кикиморы, и не зло заворчала старая колдунья. А через пяток дней отвалил от стрелки крепкий просмоленный баркас и направился в студеные воды, унося двоих мореходов, туда за Урал-камень, куда и поморы не хаживали.

Малка сидела в своей беседке на скале, слушая эолову арфу. У нее уже стало привычным сидеть здесь в одиночестве и размышлять. Она погрузилась в себя так глубоко, что почувствовала подходящих почти в последний момент. Это был дядька Гуляй, как всегда щегольски одетый и в странном напудренном парике. Рядом с ним шла какая-то белобрысая жрица, в мужском платье.

– Здравствуй крестница. Долгие тебе лета, – улыбался дядька.

– Здравствуй дядька. Твои бы речи да богам в уши, – принимая его шутку, пошла ему навстречу Малка.

– Дай-ка я тебя расцелую затворницу, – он обнял и троекратно расцеловал девушку. Она звонко ответила ему тем же, краем глаза подметив, как напряглась жрица.

– Вот представлю тебе, – Гуляй, как маленькую подтолкнул пониже спины белобрысое создание, – Анна. Помнишь Малка, меня когда-то из-за монашки Эльвиры иезуиты в сыск отдали? Так вот это она.

– А как ты ее сюда протащил? – изумилась ведунья.

– По воле Богов, – серьезно ответил Гуляй, – у нее ноне Доля. И у меня к тебе просьба, – он замялся, что с ним почти не бывало, – Надоть ее …ну…это… научить…всему,… чему Жриц Забвения учат, – закончил, как ношу с горба свалил.

– А ты что сам не смог за столько лет? – не удержалась и подковырнула ведунья.

– Так то…не так…это…не могу я так научить…тут тайны…весталок этих… Артемидовы тайны, – он совсем запутался и замолчал.

– Так ты к Сибилле. Она у нас Богиня Любви. Афродита Киприда. Кто кроме нее обучит всему такому? – опять подковырнула Малка и в ее синих глазах заискрились хитринки.

– Оттаяла, – про себя отметил Гуляй, – Так мне это. Не это надо. Мне надо, что бы от нее оторваться было нельзя. А она голову холодную всегда имела.

– Ты ж тогда пропадешь! Оторваться не сможешь, а она тебя с холодной головой вообще ручным сделает! – ведунья уже открыто смеялась над смущенным франтом.

– Что ты мучаешь его?! Злая какая!!! – выскочила будущая Жрица Забвения, и в глазах ее горел нешуточный огонь.

– Ишь, какая! Охолонь! Буду учить. Сама буду. Такая мне нравится. Порвет за своего! Как зовут-то, говоришь? Анна! Ну что, Анна! Первый тебе урок, если будешь у меня учиться! Все мужчины теперь для тебя единственные. На кого укажут, тот для тебя в этот момент и самый желанный. Любить можешь хоть этого, – она со смехом, уже не скрываясь, кивнула на дядьку, – А ублажать будешь нужного. Притом так ублажать, что б он все забыл и видел и чувствовал только тебя. За тебя душу, и жизнь готов был бы отдать. Себя забыть. Потому ты и Жрица Забвения. Завтра придешь к озерку, что в Храме Артемиды, найдешь меня и начнем учебу. А сегодня, ваш день и ваша ночь. Идите. С тобой дядька потом поговорим, – Малка отвернулась и стала смотреть в далекие синие дали.

Анна оказалась ученицей хоть куда. Оборотистой. Схватывающей все на лету. Видно не пропало даром время, что провела с Гуляем. Малка научила ее с достоинством носить себя. И из простой обаяшки через короткий срок выросла просто принцесса. Догадываясь, что Боги задумали большую игру, Малка дала ей знания, которые она не давала никому и которые сама получила от Мараны. Не все, но чуть-чуть, как пряной приправы в парадное блюдо, как чуточку горчицы к хорошему мясу. Она дала ей знания ночи, знания тьмы. Знания полной луны, когда даже волки садятся и начинают выть, когда оборотни теряют контроль над собой. Той луны, которая помогла ей когда-то победить самого Дракулу.

– Обещай мне только одно, – взяла с нее слово Малка прежде, чем открыть ей тайну, – Обещай мне, что в имени твоем теперь всегда будет звучать имя луны.

– Зачем? – удивилась Анна.

– Чтобы каждый Посвященный знал, с кем имеет дело, – резко ответила Малка, – Я даю тебе оружие, против которого ни у кого нет брони!

– Даю клятву, – подумав, ответила новая жрица.

– Клянись!

– Клянусь всем, что мне дорого в этой и во всех моих жизнях! – подумала еще, – Клянусь Гуляем, клянусь всеми моими не рожденными детьми, клянусь!

– Еще клянись, что корысти ради не применишь знания эти никогда!

– Клянусь! – тихо сказала Анна.

– Тогда пошли учиться, – поманила ее любимица Артемиды.

Малка вернула дядьке уже не бывшую монашку, сбежавшую из монастыря к первому подмигнувшему ей франту, и ждущую его веками сидя у окошка. Перед Гуляем предстала вроде бы простушка в платьице простой городской торговки, с заплетенными в две косички ржаными волосами и со взглядом светло-голубых наивных глазенок. Однако чутьем светского льва, знающего толк в женщинах и умеющего отличить драгоценный алмаз от дешевого поддельного страза, он различил, что пред ним хищник, загоняющий жертву до последнего вздоха. Притом последнего вздоха жертвы. Какой-то неуловимый отблеск, то ли бледной луны, то ли мерцающих звезд, появился в ее взгляде. Отблеск этот манил и околдовывал, звал за собой и заставлял терять над собой контроль. Он тянул, как лунатика тянет полная луна, вырывал из груди волчий вой, и выворачивал наружу все звериное нутро, сидящее в самой глубине души человека.