Кублерос - [46]

Вагон чуть тряхнуло. Валентина проснулась, проверила сумку, убедилась, что все на месте. Поправив очки и прическу, она села ровнее. С тех пор, как она начала работать учительницей, она стала следить за собой. Мало ли, где ее могут увидеть ученики? Нельзя допускать падения своего авторитета, эти дети такие несносные…

Она закончила пединститут этим летом и с осени работала в школе № 187 учителем младших и средних классов. А с октября ей еще и поручили 5Б. Ох уж этот несносный 5Б! Первые дни приходилось несладко, но потом – ничего, она привыкла.

Характер Валентины с детства был серьезный. Еще в пятом классе она твердо решила, что станет учителем. Прошло пять лет и, несмотря на уговоры родителей и удивленные взгляды сверстников ее желание сбылось. Жизнь шла дальше, своим ходом. Мама уже устала намекать насчет женихов, но Валентина делала вид, что не замечает их. Мужчины? Да где они сейчас? Покажите хоть одного, настоящего? Один физрук, да трудовик, и у тех половина зарплаты уходит на опохмелку…

Сейчас она ехала домой к одному из своих учеников, Славе Громову. Или, как его называли сверстники, «Савке». Савка в последние три недели стал неузнаваем. Раньше – ничем не отличался от сотни таких же мальчишек, веснушчатых, светловолосых, с веселым визгом бегающих по коридорам 187-ой школы и смирно умолкающих под стальным взглядом Валентины, а теперь стал настоящим школьным террористом.

"В моей практике такого не было" – вздохнула Виктория Владимировна позавчера в учительской. "Куда его родители смотрят?". "Вика!" – подал голос седой Алексей Степанович: "У вас он один, а у меня 32! Все они бушуют, возраст такой…". "Тут не в возрасте дело. – нервно перебила Валентина: Знаете, что вчера на моем устроил? Так я вам расскажу! Горшок с цветком поставил на дверь и шваброй закрепил! Еле поймала. Спрашиваю, кто сделал – он вышел, в глаза нагло уставился и признался. Так бы и оттрепала..!"

А чьи это там вихры видны в конце вагона? Валентина встала, поправила костюм, и сделала строгое лицо.

– Громов!

Мальчишка на секунду замер от неожиданности. Потом окинул взглядом Валентину, севшую напротив, и вздохнул.

– Здравствуйте, Валентина Николаевна.

– А мы, значит, в одном поезде едем?

– Электричке.

– Что электричке?

– В одной электричке. Поезда зеленые.

– Громов!

Валентина рассердилась, и тут же одернула себя. Электричке, так электричке. Эти малыши весь мир воспринимают иначе. Что с них взять? Однако, нахмурилась опять.

– Громов! Ты что устроил вчера?

– А что я вчера?

– Зачем на шестиклассников полез?

– А что они…

– "Что они". Запомни, Громов: драка – это не выход, а последнее дело. Так еще говорил ученый Конфуций. Знаешь, кто такой Конфуций, Громов?

– Умный японец один.

– Китаец, Громов, китаец, живший в древности. А у древних мыслителей мы должны учиться, ты понял?

Слава шмыгнул, продолжая смотреть в окно.

– Кто тебе сегодня дал право срывать цветы из школьной клумбы? Ты их растил, Громов? Куда ты их дел?

– Там тюльпаны росли.

– И что?

– И все.

– Ну, Громов… Подумал бы о родителях, об отце, о матери… Громов, знаешь, кто ты? Ты – школьный террорист, самый настоящий.

Слава вдруг внимательно оглядел Валентину с головы до ног и ухмыльнулся, как могут ухмыляться только мальчишки 12-ти лет.

– Вы много террористов видели, Валентина Николаевна?

– Не умничай, Громов! Вот поговорю я сегодня с твоей матерью, будем думать!

– Дело ваше… – и вздохнул, как могут вздыхать только мальчишки 12-ти лет. – Вы к нам домой пойдете?

– Ну а куда еще?

– Только зайдем по пути в одно место, мне там нужно…

– Зайдем, а потом сразу домой, мне нужно серьезно побеседовать с твоей матерью.

– Да побеседуете, побеседуете. – отозвался Слава, вздохнув, и посмотрел в окно, на пелену бегущего за ним леса. – Но с отцом лучше не надо, ему не до того сейчас.

– Посмотрим, Громов. – сказала Валентина как можно более строже, чтобы он почувствовал неотвратимость грядущего наказания.

Остаток пути прошел в молчании. Слава смотрел в окно, Валентина что-то искала в сумочке. Это что-то никак не находилось. Вот и остановка.

– Выходим, Громов.

Выйдя, Слава пошел не в сторону домов, а развернулся и пошел в сторону перехода под железной дорогой. Валентина догнала его и пошла рядом.

– Далеко тебе идти до твоего места?

– Нет, рядом.

Выйдя из перехода, Слава свернул с дороги на тропинку, уходящую в лес. "Вот ведь сорванец несчастный" – подумала Валентина. – "В кусты ему надо небось, а у меня каблуки". Но тропа была хорошо утоптана и каблуки не проваливались.

– Громов, идем назад! Куда ты меня ведешь?

– Валентина Николаевна, тут рядом, почти пришли. Потом сразу обратно.

Террорист. Она – выпускница педагогического института, вынуждена на каблуках и в костюме разгуливать по глухим лесам за собственным учеником. Видел бы ее сейчас преподавательский состав…

Тропинка вышла к ухоженному лесному кладбищу. Ворота были раскрыты, Слава просто отворил их и пошел по каменной дорожке. Валентина – а что оставалось? – за ним. Пройдя немного вглубь кладбища, неожиданно остановился. И свернул на тонкую тропинку, ведущую вглубь. Пройдя около пятидесяти метров, он вдруг остановился напротив совсем свежей могилы, деловито снял рюкзак, достал оттуда немного помятый, но все еще свежий букет тюльпанов. Помолчал, положил.