1. Все как надо, все как у людей!
Когда свидетель прикатил к алтарю наспех склеенный из картона гроб из которого торчала рука с кольцом, гости притихли, а невеста вначале заржала как конь, а потом отрубилась, напоследок просипев: "Все таки выкрутился, каз-зел…"
Свидетель изо всех сил жал плечами:
– А я чо? Я же обещал по-любому доставить! Ну кто знал, что так все будет? Ему сосулька на голову упала!
– В июле??? – возопила невеста, выйдя из обморока только ради вопля и тут же упав обратно на руки гостям.
– Он в ресторане в холодильник полез за мороженным..!
– Значит, так… – гулким голосом начал священник. – Души вечны, выбор их необратим. Вначале обручим, а потом уж – отпоем.
Родители и гости возмущенно загудели. В зал тут же влетел десяток пчел, по ошибке расслышав, что здесь – богатые заросли клевера.
Гул немного разбавлял вой вновь очнувшейся невесты.
Всеобщая печаль была так велика, что про труп как-то даже и позабыли. Один свидетель, пока суд да дело, приподнял картонную крышку и теперь смущенно отряхивал пиджак от крошек – крышка гроба была наспех склеена из коробок из под пиццы.
А Поп прокашлялся, наметанным глаз увидел в невесте – эпицентр шума и обратился к ней напрямую.
– Заткнись и скажи спасибо, что я – поп, а не брамин, и мы не в Индии. Там бы его сожгли, и тебя туда же. А у нас все тихо-мирно и по христиански: обручим, отпоем и скоренько в могилку. Ты в трауре полгодика побудешь а там, глядишь и пристроим тебя в монастырь!
От таких перспектив невеста грохнулась в обморок в третий раз, а толпа опять начала гудеть. Пчел в храме прибавилось…
"Странные люди" – подумал поп. – "Вполне нормальный вариант – и торжество состоится, и гости не разочарованы, и баба пристроена. Чего еще то? Все как надо, все как у людей"
"Странные люди" – подумал свидетель. – "Сначала звонят, слова не дают вставить – "привози, хоть какого..!", а теперь расстраиваются. А я его на такси через весь город, как дурак… Зато в костюм переодел, пока ехали. Да и идет он ему так куда лучше. Все как надо, все как у людей"
"Странные люди" – подумал жених. – "Ну умер и умер. Зато пришел, как и обещал. Теперь один хрен – хоть жените, хоть в гроб. Сказал – сделал! Все как надо, все как у людей"
На второй день пути, ближе к полудню, в моторе что-то начало поскребывать. Минут пять я не обращал на это внимание, а потом не выдержал, вышел, открыл капот и начал копаться.
Как оказалось – ничего серьезного, просто начал изнашиваться термостат. Такой можно было купить в первом же попавшемся автосалоне – они есть везде. Но здесь…
Я поднялся и оглянулся. Справа и слева от меня колыхались пшеничные поля. Я был в типичной российской глубинке, в месте под названием «Нигде и Никогда». Подобных мест – на всю Россию целые горы, луга, поля, реки и озера. Это в миллионниках выбирают политические партии, меняют государственный строй и курс валюты, провожают в армию, выпивают за упокой и здоровье молодых, строят многоэтажки. А здесь всегда спокойно и никогда ничего не меняется.
Вы могли видеть «Нигде и Никогда», когда ехали в автобусе из одного города в другой. Или в ночной поздней электричке, возвращаясь с работы, либо поздних гостей. Наблюдали в окно странного вида покосившиеся дома, среди которых росли необычные, даже какие-то неправильные деревья, среди которых сновали люди – тоже неправильные. И ловили себя на ощущение какой-то другой жизни, другого пространства и времени.
Кажется – стоит выйти из электрички покурить и забыть зайти обратно, то место, которого нет Нигде и Никогда поглотит тебя с головой, растворит в течении своей странной а оттого жутковатой жизни, даст один из покосившихся домиков, возле которого растет склонившееся почти до земли яблоня, а вечером к тебе зайдет один из жителей этого места – плотник Арсений. Придет так, словно приходил на твою веранду уже на протяжении полувека, по-дружески хлопнет тебя по плечу и поставит на покосившийся стол пузатую бутылку, наполовину наполненную дурнопахнущим самогоном. А ты вспомнишь, как собственноручно делал этот стол прошлой осенью из выпавших с проезжавшего мимо товарняка березовых досок.
И начнется, и затянет тебя разговор, которые не умолкает уже полвека, но вместе с тем звучит впервые – здесь это возможно. Здесь нет понятия «век». Как и нет понятия «впервые». Есть только «всегда», «будет» и «так». Всегда был этот стол, и эта бутылка самогона, опустевшая еще на четверть. Всегда был чудаковатый, но в общем и целом приятный Арсений, и всегда был ты – сидящий за этим столом, держащий в руке заполненную наполовину кружку, улыбающийся очередной звучащей армейской хохме.
Но я сейчас ехал к морю. У меня была моя машина, которая никуда от меня не денется, а оставаться надолго где-либо по пути я не хотел.
Еще раз оглядевшись, я решил просто поехать дальше – глядишь, и будет какое-нибудь безымянное село, а в нем будет какой-нибудь завалящийся автолюбитель. А то ехать мне еще долго, а без термостата моя малышка протянет не больше сотни-двух километров.
Предчувствия меня не обманули – очень скоро, после очередного заворота, на горизонте показались домики – наполовину из досок, наполовину из крупного белого кирпича. А указатель, чтоб стоял на подъезде к селу, сообщил своей облупившейся краской, что это село «Артуфево». Ну, как скажете…
