Кто вы здесь, в Америке? - [55]
Всего в них хватает, и хорошего, и плохого. Хорошего больше.
В работе американцы мне нравятся, в пов-седневном общении тоже, и этого вполне достаточ-но.
Вне работы я с ними не общаюсь. Но только потому, что я живу в своем русском самодостаточ-ном мирке и нужды в американских друзьях-прия-телях не ощущаю.
Я ведь никому не давал клятв, что, переехав в эту страну, я обязуюсь активно внедряться в аме-риканское общество, то есть, заняться усиленной ассимиляцией себя в Америку. Это общество, слава Богу, вполне приемлет нас и такими, какие мы есть - не ассимилированными.
Мы (наша семья) похожи на корабль в оди-ночном плавании. Русский корабль в американском море.
Книги русские, телевидение русское. Круг общения русский.
Английский в семье не принят. Собственно, такого запрета никогда не было, но если бы я заме-тил, что дети между собой общаются на английс-ком, наверно появился бы и запрет. Насмотрелись мы на семьи, где родители с детьми говорят по-русски, а дети с ними по-английски. Когда вырас-тут и уйдут из семьи, будут сами выбирать, нужен им русский или нет. А пока они и русские, и амери-канцы одновременно - больше, наверное, все-таки, русские.
Информации мне в здесь хватает и без аме-риканского телевидения. Три русских канала впол-не устраивают. Утро начинается с выхода на интер-нет. Посмотрю один сайт российских новостей, второй. Гляну, где и чего творится.
Вот так, без надрыва и слез на щеках. Бури, которыми сопровождалось вживание в чужую страну, позади. Естественно, прошел все положенные стадии - очарования Америкой, оттор-жения, примирения с ней.
В общем-то, когда человек определился со своим местом под солнцем, он не рыщет в душе в поисках ответа на коренные вопросы бытия. Живет себе и живет. А иначе, зачем было гать городить?
Итак, выяснилось, что к американцам я от-ношусь достаточно хорошо. А они ко мне? Чтобы ответить, нужно признать одно грустное обстоя-тельство, которое многое ставит на свои места.
Так вот - меня здесь не ждали. Даже совсем не ждали.
Не всматривался дядюшка Сэм светло-го-лубыми глазами в облака в ожидании прибытия лайнера со мной на борту. Не встречали в аэропор-ту с хлебом-солью или, хотя бы, с банкой пепси представители общественности, а также госдепартамента и INS (Департамент иммиграции и натурализации).
Горестно сознавать, но Америка без меня как-нибудь обошлась бы. А из этого факта следует естественный вывод. Не должны американцы де-монстрировать, как это здорово, что я, наконец-то, осчастливил их страну своим прибытием. Они мне вообще абсолютно ничего не должны. Наоборот, я должен доказать, что не нахлебник, что зарабаты-ваю себе на жизнь и не прошу подачек у государс-тва.
Казалось бы, самоочевидно. Однако не всем нашим эта истина понятна. Особенно уязвимы в этом отношении так называемые религиозные беженцы. Их Америка встречает с размахом. Все права, все социальные пособия, бесплатная учеба, страховки - пожалуйста. И возникает у человека приятное ощущение своей значимости для Амери-ки. А раз все подают на тарелочке, то зачем учить язык, зачем, набивая шишки, постигать хитроспле-тения уклада чужого общества. Всё оплачивают, значит любят, ценят и уважают. Какие тут еще вопросы?
Проходит несколько лет и вдруг... вдруг штат начинает потихоньку убирать пособия, пола-гая, что за это время их получатель уже освоился, осмотрелся и в костылях не нуждается. Вот тебе и раз? Так все было хорошо! Что же это делается?
Растерянно озираясь, начинает искать себе работу, а языка-то нет. Как-то, все, времени не бы-ло выучить. А без языка поди, найди приличную работу? Все - плохая Америка!
Парадоксально, но факт - наши, пробивав-шие себе Америку зубами и локтями, потом дос-таточно быстро набирают обороты, оставляя по-зади казалось бы так уютно устроившихся счастливчиков.
Итак, как же американцы к нам относятся? По-моему, совсем неплохо. Приходилось слышать, что в Германии нашим могут открытым текстом сказать, что гости они незванные и не очень-то лю-бимые. В Америке я с таким не сталкивался. Мо-жет быть, кто-то и скрипит зубами, вполне может быть, почему бы, собственно, и нет?
Но на этот счет американские законы рас-ставляют точки над i достаточно четко. Скрипи че-люстью на здоровье (все-таки, свободная страна), но с одним условием - про себя. Чтобы это не вы-ражалось ни словесно, ни действием. Намеки на дискриминацию американцы воспринимают очень болезненно.
Когда мы собирались переезжать из Илли-нойса в Миннесоту, я обзванивал агентства по сда-че квартир в Миннеаполисе в поисках подходящего варианта. Миннесота переживала экономический бум, и с жильем было туго. Агентства требовали массу информации, включая данные о доходах за последние три года и письмо от работодателя, под-тверждающее, что в Миннесоте вы уже нашли ра-боту. Идиотизм абсолютный - откуда у меня работа в Миннесоте, если мы только собираемся туда пе-реезжать? Потеряв терпение, в телефонном разго-воре с представителем одного из таких агентств, я спросил, не являются их требования дискримина-ционными и не связаны ли они с тем, что мы рус-ские. Через два дня я получил по почте письмо от менеджера агентства. В нем содержалось горя-чее уверение в том, что они и не помышляли о дискри-минации, два уверения, что такую же информацию они запрашивают у всех желающих снять жилье, а также изложение принципов работы агентства на трех страницах. В конце письма агент-ство со всей сердечностью еще раз заверило в от-сутствии дис-криминационных помыслов.
Прадед автора книги, Алексей Михайлович Савенков, эмигрировал в начале прошлого века в Италию и после революции остался там навсегда, в безвестности для родных. Семейные предания приобретают другие масштабы, когда потомки неожиданно узнали, что Алексей после ареста был отправлен Российской империей на Запад в качестве тайного агента Охранки. Упорные поиски автора пролили свет на деятельность прадеда среди эсэров до роспуска; Заграничной агентуры в 1917 г. и на его дальнейшую жизнь. В приложении даются редкий очерк «Русская тайная полиция в Италии» (1924) Алексея Колосова, соседа героя книги по итальянской колонии эсэров, а также воспоминания о ней писателей Бориса Зайцева и Михаила Осоргина.
Кто она — секс-символ или невинное дитя? Глупая блондинка или трагическая одиночка? Талантливая актриса или ловкая интриганка? Короткая жизнь Мэрилин — сплошная череда вопросов. В чем причина ее психической нестабильности?
На основе документальных источников раскрывается малоизученная страница всенародной борьбы в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны — деятельность партизанских оружейников. Рассчитана на массового читателя.
Среди деятелей советской культуры, науки и техники выделяется образ Г. М. Кржижановского — старейшего большевика, ближайшего друга Владимира Ильича Ленина, участника «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», автора «Варшавянки», председателя ГОЭЛРО, первого председателя Госплана, крупнейшего деятеля электрификации нашей страны, выдающегося ученогонэнергетика и одного из самых выдающихся организаторов (советской науки. Его жизни и творчеству посвящена книга Ю. Н. Флаксермана, который работал под непосредственным руководством Г.
Дневник, который Сергей Прокофьев вел на протяжении двадцати шести лет, составляют два тома текста (свыше 1500 страниц!), охватывающих русский (1907-1918) и зарубежный (1918-1933) периоды жизни композитора. Третий том - "фотоальбом" из архивов семьи, включающий редкие и ранее не публиковавшиеся снимки. Дневник написан по-прокофьевски искрометно, живо, иронично и читается как увлекательный роман. Прокофьев-литератор, как и Прокофьев-композитор, порой парадоксален и беспощаден в оценках, однако всегда интересен и непредсказуем.
Билл Каннингем — легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. В этой автобиографической книге он рассказывает о своих первых шагах в городе свободы и гламура, о Золотом веке высокой моды и о пути к высотам модного олимпа.