Кто в армии служил, тот в цирке не смеется - [6]

— Ну вот. Сегодня он опоздал ровно на семь минут! Кто ставил на семь минут? Дамы и господа, прошу расплатиться с победителем!

— Я! Я! Я! Я ставила на семь минут! — запрыгала от радости молодая девчонка, кажется, из редакционного отдела, внешне напоминающая сигарету — такая же маленькая, худенькая, с бледным, как бумага, лицом и волосами цвета сигаретного фильтра. А чего тут удивительного, если в обед она всегда брала только стакан кефира и две пачки сигарет!

Все присутствующие, кто шутливо причитая, кто смеясь, отдают девчонке деньги. Она радуется, как ребенок. И смешно прыгает на своих тоненьких ножках в белых ажурных чулках.

— Александр! Обед у тебя сегодня за мой счёт! — раздался звонкий от возбуждения голос «сигаретки».

— Да, да. А объяснительная записка с тебя на мой счёт! — А это низкий грудной голос Саниной начальницы, потерявшей сегодня на нём целый рубль. Большие деньги!

— Да пора бы уже и привыкнуть, сколько можно писать эти объяснительные… — тихонько ворчит обнаглевший Белозёров, зная, что дальше начальничьего стола эти бумажки никогда не уходят. Хорошо, что начальник — женщина, а женщины к нему всегда хорошо относились. Эх!

И так каждый день! Каждый божий день. Кроме выходных…

Призывной возраст

— Товарищ прапорщик, а чем здесь занимаются вечером в свободное от службы время? — спросил старшину роты в свой первый день в армии молоденький призывник.

— А чем бы вы занимались в свободное время вечером, если бы сейчас оказались на «гражданке», солдат? — спросил прапорщик.

— Когда я вечером оказывался на гражданке, то занимался с ней Камасутрой. А вы, товарищ прапорщик?

— А я обычно сам с утра… — неуверенно ответил, ничего не поняв, прапорщик.

— Ужас! Два года Самасутры!!! — воскликнул призывник.

Воспоминания автора об армии

Коллегами по работе у Белозёрова были преимущественно женщины, и, естественно, каждое утро начиналось одинаково.

— Жанночка, ну как твой ребёнок? Всё нормально? А у меня, представляешь, проблемы с учителями. Не любят моего мальчика, все мозги прокомпостировали из-за его поведения! А он у меня такой умница, считает уже до ста, вот ему и скучно на уроках, вот он и вертится. Они ведь только начали проходить счёт. Ой, да на тебе новая блузочка? Какая прелесть!!! Дашь померить? Саша, проверь аппаратуру, сейчас нам в эфир выходить. Лизонька, а что это у тебя? Новая помада? Дай мне, я на себе посмотрю! Ой! Прелесть! Где брала? Да ты что! Не может быть! Сашуля, эфир! У нас всё нормально?

Катенька! Что это у тебя, новый бюстгальтер? Сашуля, отвернись!

И так каждый день…

Через два месяца работы Саня поймал себя на мысли, что стал прислушиваться к разговорам про детей и замечать, на ком какая блузочка! Да и сам стал одеваться во всё яркое и носить модные тёмные очки. Из белой кепки он сделал головной убор французских моряков, отрезав от неё козырёк, пришив сверху цветной помпон от старой детской шапочки и украсив шапку большим золотым якорем. После этого его даже стали принимать за иностранца, и у Сани появилась возможность заходить туда, куда простых советских людей просто так не пускали…

«Всё! Пора в армию! — сказал себе Белозёров, настраивая аппаратуру к работе после очередных кофточек, детей, бюстгальтеров и помады, — Жалко, что только через год. Призыв-то уже закончился».

— Шурочка! Тебя к телефону! — инженер смены, молодая симпатичная Елена Викторовна Шереметьева, выгнувшись, как большая рыжая кошка, протянула Белозёрову трубку.

«Ну вот, я уже и Шурочка! Один шаг до губной помады и туши для ресниц», — подумал Саня, беря телефонную трубку из рук Шереметьевой:

— Белозёров! Слушаю!

— Александр Феликсович?

— Да! Да! Слушаю!

— Вас беспокоят из военкомата. Майор Чернышов. Вам необходимо завтра явиться в военкомат, расписаться в приписном свидетельстве. Прибыть к девяти ноль-ноль! Как меня поняли?

— Хорошо. Буду в девять, — сказал Белозёров, после чего трубку на другом конце провода повесили и пошли короткие гудки.

Предупредив начальницу, что завтра с утра его не будет, Белозёров прибыл в военкомат к назначенному времени.

В дежурной части военкомата его тут же послали:

— Давай быстро по коридору направо в кабинет номер девять, там всё объяснят.

Перед кабинетом номер девять никого не было, и Саня, постучав в дверь, вошёл. За столом сидел человек в форме армейского подполковника.

— Разрешите, товарищ подполковник! Александр Белозёров, мне вчера звонили, чтобы я подошёл.

— Не Александр Белозёров, а призывник Белозёров! — пробасил подполковник. — Бери документы и дуй прямо по коридору проходить комиссию!

— Какую комиссию, товарищ подполковник?

— А у нас тут одна комиссия — медицинская. Призываем вас, товарищ призывник!

— Как призываем? Ведь призыв уже закончился?

— Это спецнабор! А вы что, служить не хотите, товарищ призывник? Я смотрю — в вашем личном деле и отец у вас офицер, и даже дед — генерал.

— Так точно, товарищ подполковник, генерал! Только я готовился на следующий год, — недоумевал Саня.

— Я же сказал: спецнабор! Дуй на комиссию и послезавтра, как говорят, с вещами! Всё понял?

— Так точно! А вдруг я комиссию не пройду?

— Пройдёшь, сынок, обязательно пройдёшь, у нас редко кто не проходит. Свободен!