– Where are we going?[89] – спросил ты строго.
– К дяде Салу, – ответил Тони, заводя машину. – Нас ждут в церкви.
Fuck you, гребаные благородные доны! взорвалось в тебе. Fuck you, гребаные ублюдки, не произносящие ни словечка в простоте! Fuck you, ножи и черные волосы! Fuck you, ты, дед! Fuck you, опера марионеток, сельтерская с лимоном и солью, миндальные пирожные и целование рук боссам! Fuck you, гребаное солнце! Fuck you, достоинство и уважение! Fuck you, вся эта гребаная Италия!
– Что скажешь, Агатино, – сказал Тони спустя пару минут после того, как они отъехали, – правильно я сделал, что не надел тот красный пиджак?
Сидя рядом с Тони на переднем сиденье, Агатино выбирал для него диск.
– Английская королева-мать на похоронах своего конюха была в красном платье.
– Но я не королева-мать! Красное на мужчине не подходит к похоронам!
– К похоронам?! Каким похоронам?! – спросил ты.
Тони обернулся. С улыбкой на губах.
– Похороны дяди Сала, – ответил он. – Его убили в «Миндальной пасте», пока мы веселились на барбекю. Застрелили из арбалета. И Нуччо тоже умер! – Из скромности Тони умолчал о том, как умер Нуччо.
Твою мать, подумал ты. Это Пиппино угрохал всех из арбалета дяди Миммо!
Прошла ровно минута. Минди засмеялась. Сначала чуть слышно, затем громко и безудержно. Почти сразу же к ней присоединился Агатино. Он смеялся, повторяя без конца:
– Это ж надо… Из арбалета!.. – Странным смехом, напоминавшим скорее хрип, смеялся и Тони.
Отдышавшись, он стукнул кулаком по рулю и просипел:
– Твою мать, Агатино, поставь наконец диск! Жизнь продолжается!
Агатино не надо было просить дважды. Диск с мелодиями 60-х уже был у него в руке, он сунул его в магнитолу и задергался всем телом еще до первых тактов музыки.
Теперь уже все в машине орали во всю глотку: She's got it, yeah baby, she's got it. I'm your Venus, I'm your fire at your desire!
