Кто сильней себя - [40]

— Не бу… Бу-бу… Не я… Я не…

Ну, расписывать эту сцену нет надобности. Многим знакомо, как бывает, когда воспитатели допытываются, а виновник не в силах объяснить. Под конец Галя сказала, что сама разберётся дома, получила Колю в свои руки и быстро увела в отряд. Когда он пришёл в себя и перестал плакать, вожатая попробовала выведать тайну хорошим методом. Она спросила мягко и ласково, даже без упрёка в голосе:

— Коля, зачем ты это сделал?

Он не ответил.

— На спор, может быть? Или нечаянно попал в кабину и механически прихватил эти проклятые папиросы?

Коля молчал.

— Понимаю, ты не хочешь выдавать товарищей. Я и не требую этого, ябед не терплю. Но ты должен согласиться хотя бы, что был там не один.

Тут Коля посмотрел так, что Галя чуть не опешила. Никогда раньше она не видела у мальчика затравленных глаз. А вдобавок он спросил очень странное:

— Галя, для хорошего можно сделать плохое?

— Ты о чём? — изумилась она.

— Вообще…

— Нет, постой! Здесь что-то скрывается. Давай-ка поговорим конкретней. Ты приведи пример.

— Значит, и ты не знаешь, — сказал Коля и сник, будто тряпочный.

Так ничего у них и не вышло в смысле разговора. Спустя какое-то время Галя даже рассердилась, что всё впустую.

— Иди, — сказала Коле. — Не ожидала от тебя. Мне стыдно за тебя. Иди!

У него опять навернулись слёзы, но он прикусил губу зубами, сгорбился, как старый, и пошёл прочь без единого словечка. Не мог, ну не мог он признаться вожатой, что захвачена его октябрятская звёздочка и что из-за этого всё.

Потом был обед, где Галя неотступно следила за Колей. Потом был тихий час, и Коля умудрился с него убежать. Он снова встретил смертельного врага возле дачи первого отряда. Больших ребят спать среди дня почти не заставляли, и поэтому Головин сидел там под окном и как ни в чём не бывало играл в шахматы.

— Отдай! — по-прежнему начал Коля.

И Головин ответил с прежним нахальством:

— Отскочи! Не видишь, я занят.

— Отдай!

— Вот докончу, тогда поговорим.

Который сидел напротив за шахматами, вдруг поднял глаза и поинтересовался:

— Что ему надо, Башка?

— Ага! — закричал он в ответ. — Как проигрывать, так тянешь! Ходи, ходи, а с этим я сам разберусь.

Но Коля не стал дожидаться больше. Себя не помня от гнева и безвыходности, он совершил последний шаг. И вот он шагнул — и как поддаст ногой всю шахматную доску! Фигуры, конечно, вдребезги разлетелись. Противник Башки, конечно, обрадовался и объявил ничью. Потом он быстро ушёл, чтоб не возобновлять партию. И тогда Головин поднялся во весь верзилий рост.

— Ну, бей, бей! — крикнул Коля, умирая от страха. — Бей сколько влезет, всё равно не отстану и не уйду!

Он ринулся навстречу кромешным ударам. Он почему-то промахнулся и полез под удары вновь. Однако что могло случиться — не случилось. Головин завертел на все стороны головой и попятился, попятился…

— Ты что? Да ты что, сумасшедший? — бормотал при этом. — Никто не собирается тебя трогать, такого щенка. Тихо, тихо же! Чего взбесился?

Но Коля уже не владел своим покладистым характером.

— Отдай звёздочку!

— Отдам. Неужели не отдам? Отдам, конечно!..

— Сейчас отдавай!

— Сейчас, сейчас. Вот только отойдём от окон. У нас ведь был уговор.

Они отошли. А пока шли шагов тридцать, Коля отчасти успокоился и на новом месте не сумел столь же яростно атаковать. Тут-то его и спросил хитрющий Башка:

— Курево принёс?

— Не принёс, — ответил Коля.

— Мы же договорились…

— А я… Меня там поймали…

— Как поймали? Кто, где? — не на шутку всполошился Головин.

Тогда Коля рассказал всё по порядку. Головин ещё больше струсил и, конечно, задал вопрос:

— А меня? А меня ты выдал начальнику, проболтался?

— Зачем? Я не такой.

— Честное октябрятское?

— Сказано же! — вдруг смело прикрикнул Коля, снова закипая. И вдобавок прикрикнул: — Ну! Звёздочка где?

Кто бы мог подумать, что всё так обернётся! А впрочем, победа была не случайная, большой ценой. Головин без возражений стал вынимать различные предметы: спички, зеркальце, огрызок расчёски, судейский свисток. Пока перекладывал ещё многое с места на место по карманам, всё приговаривал в удивительном тоне:

— Ты молодчина! Ты свой парень, я убедился. Бывают всякие козявки и нытики, а ты — молоток!..

— Я октябрёнок, — сказал Коля с достоинством.

— Ну да, конечно, и я о том же. Теперь я знаю. Ты доказал.

Вечером на линейке Галя сделала честное сообщение всей октябрятской группе. Она рассказала про Колю Смирнова, что нарушил тихий час странным побегом. Она не утаила даже историю с папиросами и велела Коле выйти из строя и стать, чтобы стыдно, у людей на виду. Люди, конечно, ахали, возмущались. А он стоял со звёздочкой на груди и думал, как всем заметно и как здорово, что она есть. И хотя никто не понимал, в чём дело, но Коля Смирнов знал своё и потому вовсю улыбался.

— Смотрите, ещё смеётся! — вылетел из рядов девчоночий голос.

А другие закричали:

— На совет командиров его! Пускай ответит! Пускай его крепко обсудят и решат!..

— Ну и отвечу, — не тая улыбки, откликнулся Коля. — Я теперь за всё могу ответить. Пожалуйста, хоть килограмм!

Бал-карнавал и все окончательное

И вот пришла прощальная пора. Первая смена людей благополучно завершила культурный отдых на природе в лагере. Собралась последняя линейка, и председатель дружины Саша Вельский в последний раз спустил флаг. Многие получили подарки и грамоты за успехи в поведении, спорте и в кружках. Многие ничего не получили, но тоже радовались. За своих товарищей, понятно. А самое интересное, что октябрятскую группу «Ручеёк» абсолютно не забыли и не замяли в прощальном приказе по лагерю. Хотя они ещё малыши, но каждому досталась благодарность. Кому прямо по фамилии, как Ромке Давыдову, например. Кому на словах «и другие ребята» — чтоб никто не уехал в обиде.