Кто не знает братца Кролика! - [3]

Даже мой однокашник Васильев выпустил карты из рук: хотя, готов свидетельствовать, после срочной службы южнее Кушки, он отличается поистине римской беспристрастностью. Еще совсем недавно ветеран афганской кампании украшал собой бригаду колпинских грузчиков. Причина очередной безработицы – рвач бригадир. Грузчики на суде горой стояли за искателя правды, а затем, после оправдательного, бросались великану в ноги. Я ребят понимаю. Но возвращаться Васенька наотрез отказался.

Сейчас школьный товарищ прячет колоду в карман – и ведь не жалеет, что игра сорвана; несмотря на то, что из его впечатляющих лап сегодня вся масть кормилась!

– Итак, хвала тебе, Чума! – изрекает тем временем Кролик. Восторженный Зимовский тут же подхватывает:

– Нас не страшит могилы тьма!

– Нас не смутит твое призванье, – продолжает бизнесмен, ласково на нас поглядывая и откручивая бутылочную голову.

– Бокалы пеним дружно мы! – декламируют уже оба, и сияющий гость, с благословления актера, заканчивает:

– И девы-розы пьем дыханье…

– Быть может, полное… Чумы!

Случайные клиенты оглядываются. Парочка, ворковавшая в полутьме, озабоченно засеменила к выходу.

Николай, не в силах пропустить шоу, околачивается рядом и на стойку не обращает внимания. Мой младший маячит за спиной приведенного работодателя, потирает, как муха, лапки и делает знаки: «Каков?» А пришелец твердит, что унывать в наше время – великий грех. Он надеется – мы крепкие парни.

Удивительно, но даже таким ребятам иногда не хватает дыхания. Актер моментально вклинивается:

– Всем сейчас свойственно некоторое уныние, – перехватывает инициативу. – Временное, разумеется. Я знал лишь одного человека, который, несмотря ни на что, всегда был полон энтузиазма. В начале девяностых, когда дела пошли совсем худо: карточки стали вводить и пугать голодомором, – он не отчаялся, засучил рукава и завел поросенка. Самое безобразное во всей этой истории то, что ему и, разумеется, семье, приходилось выносить экскременты, и запах в квартире стоял, сами понимаете, какой. И ведь нужно было еще где-то корма добывать, и варить что-то там – но это еще ладно! Они бедного порося попытались кастрировать в условиях стесненной обстановки; уж тот вырвался и порезвился, поломал мебели, пока за ним гонялись с ножницами. Так вот: растит оптимист себе борова, и вдруг – бах! Талоны отменяют. На прилавках любые продукты. Как на грех, хозяин почти тонны мяса – опять-таки из-за своей неуемности – единственный из всех нас устроился! Ну, и пошли у него делишки! И тогда персонаж дал вскормленному чаду такого пинка под зад, что ни в чем не виноватое животное, несмотря на вес, пролета два кувыркалось по лестнице. Боровка потом часто замечали возле ларьков. Жил он, по всей видимости, в подвале, вместе с бродячими собаками и кошками. И дотянул до весны!

– Что было весной? – навострил уши Кролик.

– Судьба борова трагична. На свою беду связался с мужиками, которые взялись поить его пивом. Вскоре дня не проходило, чтобы боров не был пьян. Он уже с утра ушивался возле пивнушек. Ему и закусить давали – короче, жил припеваючи и слыл достопримечательностью тех мест. Отмечу, что нюх имел потрясающий: когда появлялись участковый или ветеринар – а были вызовы, – удирал со всех ног, да так прятался, найти нигде не могли. Пил он уже тогда как сапожник и закончил соответствующе – заснул на трамвайных путях. Говорят, возле бедняги сразу такая толпа собралась, что через десять минут и копыт не осталось. А кому не хочется студенька?

Кролик впечатлился. Правда, ненадолго.

– Думаю, нам всем нужно поговорить в несколько другой обстановке, – перехватывает инициативу. – Имею честь пригласить.

Мы не против предложения. В течение нескольких минут приканчиваем здешний коньячок. Младший, улучив минутку, наклоняется с просьбой: вчера он забыл в коридоре ключи.

– Ты же сказал – перебираешься к ней.

– Понимаешь, сегодня позарез надо, – шепчет.

– Если запретесь в отцовском кабинете…

– Не повторится.

– Время.

– Двенадцать. Буду помнить, как Золушка.

– Пепельница!

– Вынесу.

– Унитаз!

– Смою.

И, подхватив на лету связку, сам смылся – вне себя от счастья.

Между тем в воронку, которую образовал обладатель пиджака «от Армани» у самого выхода, попался знакомый банковский клерк.

Юлик в девятом классе с полгода не посещал уроки истории, пока добрейшая наша Марья Ивановна, отчаявшись, не возопила: «Да где же этот поручик Киже?!» Кличка приклеилась. Перспективный программист не отягощен чувством юмора, что неудивительно: бухгалтер, скорее, не профессия, а диагноз. Идефикс еще одного моего одноклассника – серая мышка-норушка из «Гостиного Двора». Эта замужняя дама, восседающая за кассой в обувном бутике, совершенно ничем не примечательна – но запала в душу Киже: и никак ее, паразитку, оттуда не выкурить!

– Может, прогуляетесь с нами? – приглашает влюбленного Зимовский. – По крайней мере, сегодня вы имеете шанс утопить в спиртном тоску и жажду по недосягаемому! Ах, сколько всего великого было бы сделано в этом мире, если бы девяносто процентов своего драгоценного времени мы так упорно не думали о банальном соитии.