Кто бы мог подумать? - [10]
А тут ещё Лёля пристаёт. Теребит Нату за рукав и шепчет:
— Скоро ли у Пятнушки отпуск настанет?
Лёля часто мечтает:
— Хоть бы Пятнушка к нам в гости пришла! Попроси её, Натка, к нам хоть на полчасика прийти.
— Попрошу, попрошу, — неохотно говорила Ната. — Ей очень некогда. Вот разве когда отпуск у неё будет.
Потому Лёля и спрашивает про отпуск.
— Скоро ли? Ну, скоро ли? — шепчет Лёля.
— Не знаю когда… Не мешай!
Но Лёля не унимается.
— Обрадовалась Пятнушка, что я теперь Игорьку игрушки даю?
— Да, да. И тётя Маруся, и Пятнушка — все обрадовались.
— Мама, знаю, что обрадовалась. Она телеграмму прислала: «Целую дочку, которая так хорошо дружит с братом». А Пятнушка… Ой, знаешь что? Пусть она тебе письмо продиктует. Сама она, наверно, не умеет писать?
Этого еще не хватало! Ната даже потеряла строчку, которую читала, нечаянно сняла палец со страницы. Чтобы она письма под диктовку Пятнушки писала? Да писать Ната ещё больше не любит, чем читать.
Лёля выдумает! То давай в цирк попросимся, да написано ли на афишах, когда Пятнушка представляет! Теперь от Пятнушки письмо хочет получить… Хоть бы эта Пятнушка куда-нибудь уехала, что ли! Далеко-далеко и очень надолго, чтобы Лёля про неё забыла. И вдруг Ната вспомнила, что бывают «гастроли». Папа, когда про цирк ей рассказывал, то говорил, что цирк часто уезжает в другой город давать там представления. Называется это «гастроли».
Вот и хорошо! Завтра же Пятнушка уедет куда-нибудь далеко, далеко в тайгу, дальше, чем тётя Маруся уехала. Конечно, жаль расставаться с Пятнушкой, но надо же как-нибудь от Лёли отвязаться.
— Я поговорю с Пятнушкой, — пообещала Ната. — Завтра и послезавтра я её, наверно, не увижу… Только сейчас ты не приставай ко мне! Уйди! Вон, кажется, бабушка тебя зовёт.
И с новым пылом Ната принялась воевать с буквами и слогами, складывая из них слова и фразы.
Так бы и пришлось Пятнушке отправиться в далёкие края, если бы не случилось вдруг совсем другое.
На другой день Ната с мамой ходили за покупками. Зашли чернила купить. А в этом магазине игрушки тоже продавались.
— Купим что-нибудь Игорьку и Лёле, — попросила Ната. — Хоть недорогое что-нибудь.
— Мы им новые кубики купим, — сказала мама. — И тебе, Наточка, я что-нибудь подарю. Надежда Ивановна говорит, что ты стала лучше читать. Выбирай, что хочешь…
Ната стала разглядывать игрушки. Как их много! В глазах пестрит: куклы, мишки, автомобильчики… И вдруг…
— Хочешь «Вверх-вниз»? — спрашивает мама.
Какое там «Вверх-вниз»!
— Ой, мама, мама! — сказала Ната, захлебываясь от волнения. — Лягушечка зелёная целлулоидная! Вон там! Видишь? Купи мне, мама! Пожалуйста!
Мама удивилась:
— Что ты, Ната, как маленькая? И была у тебя такая лягушка. Ты её вмиг потеряла. Я хотела тебе что-нибудь хорошее…
— Мамочка, это самое, самое хорошее!
Ната не дала продавщице и в бумагу подарок завернуть. Схватила лягушечку с прилавка, когда мама чек подавала, и так поспешно спрятала её в карман, что мама даже смутилась, неудобно ей стало; а продавщица засмеялась.
За два квартала от дома Ната маму бросила и бегом помчалась вперёд, держа одну руку в кармане. Крепко-крепко сжимает Ната лягушечку. И вот, всё так же держа руку в кармане, она стоит перед Лёлей:
— Люшка! Что случилось! Подожди! Не перебивай меня! Я Пятнушку принесла… Ты не удивляйся, она опять превратилась! Как на порог нашего дома скакнула, так… снова стала целлулоидная. Такое уж превращенье! Да! Да! Но она всё помнит, все свои приключения… Гляди!
Выдернула Ната руку из кармана, разжала пальцы — на ладони у неё зелёная лягушечка сидит. Глазки выпуклые, лапки растопыренные, рот широкий — полукругом.
Лёля головой вертит, лягушечку разглядывает. Потом руку протянула и схватила её. Ещё осмотрела со всех сторон и нахмурилась:
— Не она это! Не Пятнушка! Пятно где же?
— Фу, глупая! — засмеялась Ната. — Так ведь она сколько в бане купалась, в горячей, в холодной воде. Потом ещё перед каждым представлением в цирке её мыли. Тут и сто пятен отмоется.
— Значит, это Пятнушка? — прошептала Лёля и к щеке своей лягушечку прижала.
— Она самая! Не беспокойся!
Помолчав, Лёля спросила:
— А чья Пятнушка?
— Твоя! Твоя! Береги её, чтобы опять не ускакала.
Лёля брови сдвинула, подумала и заявила:
— Наша пусть будет! Она прежде твоя была, и она твоя знакомая была, когда в цирке работала. Общая Пятнушка!
— Вот это мне нравится, когда игрушки общие, — весело сказал папа, входя в комнату. Он только что с завода пришёл.
Ната уцепилась двумя руками за папин локоть, ноги поджала и повисла.
— Ох, озорница! — упрекнул её папа. — И почему ты в комнате в шубе?
Он нагнулся к Наткиному уху и шепнул:
— А всё-таки ты Лёлю немножко воспитала, как я погляжу.
От удивления Ната руки разжала, папин локоть отпустила.
— Ну что ты, папа! Я её совсем не воспитывала. Я ведь — подумай! — забыла, что надо воспитывать. Потому что Нина Серова корью заболела и мне не напоминает.
А Лёля завернула Пятнушку в лучшее Маринкино одеяло и баюкала её, тихонько напевая песенку. Но Пятнушка не хотела засыпать. Она упорно таращила на Лёлю круглые выпуклые глаза.
Пять плюс три
От автора
Дорогой читатель!
