Кто бросит камень? Влюбиться в резидента - [10]
— Жалко, дядю Павла, под самый праздник…
— Там, на небесах, наши праздники не считаются. Призывают строго по расписанию.
Мужчины замолчали. Вот уже не один год вместе с войсками на военном параде проходила «коробка» бывших красногвардейцев. За несколько недель до парада ветераны собирались по вечерам в условленном месте, надевали старые пальто и телогрейки, получали трехлинейки с заклепанным затвором и отрабатывали условное прохождение перед Мавзолеем. И к каждому параду их группа становилась на одного-двух бойцов меньше. Вот и нынешний Первомай тридцать восьмого года не стал исключением.
Николай Филимонович прервал молчание:
— Может, помянем Павла Сергеевича? — и, не дожидаясь ответа, подошел к буфету, достал оттуда графин с водкой. В этот момент в коридоре послышались шаги. Отец проворно сунул графин обратно. Но шаги минули дверь Глебовых.
— Ладно, — махнул он рукой. — Пирог принесут, вот и помянем. А пока, может, партийку сгоняем? Я тут начал, давай продолжай за белых.
Михаил, подойдя к столу и взглянув на позицию, сделал ход.
— Ага, а вот в предпоследнем выпуске «Шахматы в СССР», — отец кивнул на стопку еженедельников на столе, — пишут, что здесь надежнее пойти слоном на d2. Тогда мы вот таким путем вас побеспокоим…
Игроки сделали несколько быстрых ходов.
— Ты знаешь, Миша, давно хочу тебе сказать. Нравится мне твоя Анюта. Скромная, без ненужного форсу. И в вашей компании веселая, и к нам, старикам, подход имеет. Только вот какая-то очень правильная иногда бывает… чересчур. Как-то даже не по себе становится. Мы однажды разговорились тут, тебя ожидаючи. Арестовали у них на работе одного. Так вот, слово за слово, она так распалилась — стрелять, говорит, таких без суда и следствия. А меня черт за язык дернул сказать, что, может, не стоит вот так сразу, с плеча-то рубить. Ну, типа во всяком таком деле разбираться надо. И она так разошлась-распалилась, что «либералистом» меня обозвала. Правда, потом успокоилась. Отходчивая. Да… Откуда у нее такая непримиримость? — отец изобразил растопыренными пальцами, как он понимает ее состояние.
— Я же тебе говорил: отца с матерью у нее в гражданскую белые замучили, росла с теткой. Жизнь, сам понимаешь, была несладкая.
— Да все я понимаю, только… пора и вам уже понимать, что не на все вопросы в жизни имеются прямые ответы.
— Хм-м… а может, в наше время это не так уж и плохо? Вон вокруг врагов-то сколько развелось. Думаю, сейчас партийной линии крепко держаться надо. Кстати, вот она — комсомолка, а прочней другого партийца будет.
— Здрасте вам. Яйца курицу учить будут. Я ж не об том…
В коридоре послышались шаги, и в комнату со словами: «Пирог уже на подходе», — вошла Мария Власовна, а следом за ней — Анюта.
Хозяин явно обрадовался их появлению, получив возможность уйти от продолжения дискуссии с сыном. Широким мужским жестом он предложил выпить за то, чтобы пирог удался, но сразу же нарвался на строгое замечание супруги. Строгость Марии Власовны была объяснима. Совсем скоро они с мужем должны были ехать к друзьям, чтобы вместе отпраздновать День международной солидарности трудящихся.
Возникшую было неловкость разрушил стук в дверь. Соседка по квартире, жена комбрига Ласточкина, попросила разрешения оставить ключи от комнаты для супруга, задержавшегося в наркомате. Слегка обиженный, старший Глебов сразу переключил внимание на соседку, предложив дождаться пирога и отметить с ними Первомай. Тем более что ее муж, комбриг, совсем недавно вернулся… на этом месте знающие люди делали паузу, поднимали палец вверх и многозначительно произносили «оттуда».
Все понимали, что «оттуда» означало — из Испании, где шла гражданская война. Началась она в июле 1936 года, а 3 августа того же года в Москве на Красной площади состоялся 120-тысячный митинг-демонстрация солидарности с антифашистской борьбой народа Испании. Глебов-старший участвовал в этом митинге и до сих пор помнил тот энтузиазм, с которым толпа по слогам скандировала: «Фран-ко до-лой! Фран-ко до-лой!» Так что, когда «Известия» опубликовали телеграмму товарища Сталина председателю ЦК Компартии Испании Хосе Диасу, в которой говорилось: «Трудящиеся Советского Союза… отдают себе отчет, что освобождение Испании от ига фашистских реакционеров не есть частное дело испанцев, а общее дело всего передового и прогрессивного человечества», это не было политической гиперболой. Митинги солидарности с испанским народом прокатились по всей стране, трудящиеся делали отчисления из зарплаты в фонд республиканской Испании. Во многих домах одну из стен украшала карта Испании, на которой флажками отмечался ход военных действий. Висела такая и у Глебовых. А с конца лета 1936-го в Испанию потянулись партиями и поодиночке наши военные. Советское руководство не желало афишировать участие своих граждан в конфликте, поэтому переезд и участие в боях осуществлялись под покровом строжайшей тайны. Одним из таких военных советников был и комбриг Ласточкин. Впрочем, в Испании его звали «камарада Альварес». А всего каких-то два месяца назад страна наградила его орденом Боевого Красного Знамени.
«Девятый круг» — это рассказ о карательной психиатрии, возникшей в СССР по инициативе Ф. Дзержинского в начале 1920-х. Проходили десятилетия, а в советских спецбольницах сидели тысячи совершенно невиновных людей и ничего не менялось. О существовании спецпсихбольниц журналист и правозащитник Виктор Давыдов знает не понаслышке: он сам был их заключенным. В этих секретных учреждениях, в отличие от обычных островов «архипелага ГУЛАГ», заключенные уже как бы не существовали. Их заявления в государственные органы не рассматривались, увечья и смерть не расследовались, да и срок не определялся законом.
Во 2-й часта книги рассказывается о проведенных советской разведкой в 1950–1960 годах блистательных операциях по похищению самых оберегаемых в Великобритании тайн по созданию бактериологического оружия. В повести действуют не вымышленные герои, а реальные люди — крупные политики и дипломаты, замечательные советские разведчики Конон Молодый, Леонтана и Моррис Коэны, иностранные агенты экстра-класса — англичане Джордж Блейк, Гарри Хаутон и Этель Элизабет Джи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Остросюжетный роман, который можно определить как "почти быль". Некоторые события, кажущиеся неправдоподобными, происходили в действительности с участием либо самого автора, либо его друзей и коллег. И наоборот, эпизоды и ситуации, которые выглядят вполне реальными, являются плодом воображения и игры. Граница между правдой и игрой размыта и проходит где-то внутри повествования. Такая фактура художественной ткани придает дополнительный смысл названию — серая зона лишена контрастности и четкой цветовой гаммы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этой книге вы прочтете две приключенческие повести «Слоник из яшмы» и «По замкнутому кругу». Обе они рассказывают о том, как благодаря смелости и находчивости сотрудников КГБ был разоблачен и пойман опасный шпион. Вторая повесть является продолжением первой.
Его зовут Бонд. Джеймс Бонд. Он – профессиональный спасатель человечества. Он – любитель женщин… тоже профессиональный.