Крылья Киприды - [11]

Гул. Ропщет Совет. Но не слышно выкриков. Многие боятся. Знают: все лучшие воины, большая часть молодежи — друзья Евфрона. Не все так смелы, как Тимон.

Вот Евфрон вышел на середину под восторженные крики друзей.

— Говори, Евфрон, мы слушаем, — Кинолис беспристрастно вел народное собрание.

Евфрон, с улыбкой, точно ястреб, окинул взглядом пританов, посмотрел с любопытством на Кинолиса, спокойно начал:

— Мне и раньше, еще в юности, казалось странным: как это демократы умудряются управлять нашим прекрасным городом? Ведь в Совете только и делают, что чешут языки!

Гул и восторженные крики донеслись из рядов молодых пританов. Жестом Евфрон как бы приостановил крики.

— Да, под нашим началом еще вся хора[13], Керкинитида и сотни укрепленных усадеб на равнине! Было спокойное время, и это не бросалось в глаза. Ну, чешут языки, крадут понемногу казну, бездельничают!

Гул возмущения поднялся из рядов старейшин.

— Но теперь, — спокойно продолжал Евфрон, — когда тучи, черные тучи сгустились над городом, мне стало окончательно ясно: демократы не способны управлять и защищать не только подвластные нам земли, но даже сам город! Посмотрите — стены обветшали, скифы и тавры, точно голодные коты, лапой щупают нас — сильны ли? А мы? Безнаказанно разграблен клер Гераклида, сожжен клер Гефестиона! И что Совет? Снарядил экспедицию в степи? Разорил соседних скифов? Нет, граждане. Мы уже пол года обсуждаем, кто на нас напал — Агар или не Агар! А я говорю — надо уничтожить Агара и всю его орду. Это нам под силу. Я знаю, как спасти нас всех и нашу родину. И если Совет спросит меня — я изложу свой план. А в завершение скажу — я был, как вы знаете, в бою за клер Гераклида. И я знаю, как противостоять скифам.

В этом бою погиб раб Гераклида Скилл. Погиб как лучший гражданин города. Я предлагаю посмертно присвоить ему звание гражданина Херсонеса, а сына его, Ахета, включить в списки граждан. Его и всех его потомков. Завтра, как вы знаете, все будущие эфебы едут на кабанью охоту — последнее испытание перед клятвой и торжественным присвоением звания эфеба. Так пусть же сын раба Ахет будет среди лучших юношей.

Долго еще шумело народное собрание. Постановили — Тимону и Евфрону примириться, а Ахету даровать херсонесское гражданство.

Уже по дороге домой Евфрон, окруженный шумной толпой сторонников, догнал Сириска.

— Эй, друг мой Сириск, — окликнул он, — почему не видно тебя ни в палестре, ни в гимнасии?

— Ты же знаешь, Евфрон, — Сириск был рад вниманию друга, — мы теперь бедны. Я думаю стать служителем храма Девы. Мне просто некогда. Я учусь у жреца.

— У жреца! А нам как раз нужен жрец любви! Приходи ко мне завтра утром, пойдем в мое имение за город. Не пожалеешь!

— Приходи, приходи, — неслось со всех сторон. Многих из свиты Евфрона Сириск знал.

— Хорошо! — ответил он. — Приду. Только я не жрец любви. И вообще…

— Это не важно! Прихвати своего знаменитого эйфореонского вина! И чистый хитон. Мы начнем симпосион с бани!

СИМПОСИОН

Смех и веселье в доме Агасикла. Стариков никого нет — отец в булевтерии, мать на женской половине. Уже собралось человек десять. Евфрон в центре, рядом Апполодор — средний брат, а с ним, хоть и мальчишка еще, Апполоний.

Уже и Тимона привели. Когда Сириск вошел в дом, он услышал:

— Хвала богам! Тимон и Евфрон примирились.

Сириск увидел, как вчерашние враги пожали друг другу руки.

— Прочь дела! — воскликнул радостно Апполодор. — Хвала Бахусу и нимфам! А вот и Сириск пришел.

Гул одобрения, приветы, улыбки.

— Итак, друзья мои, все в сборе, — Евфрон был великолепен в белоснежном хитоне и венке из весенних роз. — Сегодня мы должны принести жертву нимфам по случаю появления первых роз! А поэтому все идем в загородный наш домик!

— Хорош домик! — произнес кто-то, смеясь.

— Да, домик, — скромно продолжал Евфрон. — А чтобы было там весело и красиво, и чтобы гости мои не упрекнули меня в негостеприимстве, сбегай-ка… — Евфрон поискал взглядом и, наконец, нашел, — сбегай-ка, Сострат, и приведи нам наших незабвенных подружек. Апполодору приведи… — Евфрон вопросительно посмотрел на брата.

— Лахету! — воскликнул Апполодор.

— Лахету! Тимону приведи…

— Папию! — крикнул кто-то из приглашенных.

— Приведи Папию! А Сириску… О! Сириску нужно что-то эдакое. Его простая гетера не устроит. А не пригласить ли нам Хелену?

— Хелену, Хелену! — зашумели все, глядя на Сириска. — Ты же еще не жрец, Сириск? — все засмеялись.

— Да, еще! Пошли раба на рынок, Сострат, пусть он купит все, что надо: молоко с медом, фимиам для воскурений, мясо козленка, домашних кур, побольше салата, вина! А сам не забудь прихватить еще парочку гетер для гостей!

Евфрон подошел к Сириску.

— Не послать ли нам за твоей Карией, Сириск? Думаю, она нам не помешает?

— Я не против, — улыбнулся Сириск.

Сострат убежал, а общество, весело перешучиваясь, двинулось за город, и вскоре они уже шли по солнечной дороге, обсаженной кипарисами. Вокруг простирались зеленые поля и сады, все было в цвету, и теплый ветер нес со всех сторон аромат цветущих яблонь, маслин, миртов. И, казалось, сам воздух состоит из цветущего, белого с розовым, солнечного и теплого счастья.