Крылья Киприды - [10]
Совет принял решение о создании постоянного ополчения для защиты клеров. Из добровольцев была создана фаланга. Но все рейды оказывались бесполезны: нападавшие, ограбив усадьбы, сжигали их и растворялись в бескрайнем диком степном пространстве, уводя в плен всех мужчин. Ближе к весне набеги прекратились. Вокруг Херсонеса все было ограблено и сожжено. Пострадали пограничные усадьбы. В город степняки не сунулись: они знали силу фаланги и греческих колесниц.
Все лечит время. Отшумели зимние штормы, отстоялись корабли в глубокой гавани. Хлеб, свезенный из усадеб в город, спас от голода, и весна уже щебетала из-под крыш. Многие из тех, кто был разорен осенью, уже думали: пора сеять, пора обрезать виноград. Пора… пора…
Сириска все чаще можно было видеть у храма Девы. Верховный жрец, Апполодор, неизменно ласково встречал его, ценя за ум, знания и помня о том, что Сириск был самым прилежным учеником еще в гимнасии. В храме была единственная библиотека. За зиму Сириск прочитал почти все, что там было.
И еще: он начал делать записи о том, что с ним произошло начиная с осени. Пергамент был дорог, и поэтому писал он сжато, но точно.
Вот и теперь он заканчивал очередной лист. Часто прерываясь и подолгу обдумывая каждое слово, он писал: «…а люди с клеров говорят, что голоса у скифов странные, не грубые, и что женщин они не обижают, а мужчин всех уводят в плен. И вооружены, и одеты они, как греки, только на ногах кожаные шаровары, а на голове кожаные же колпаки. И лица у них не злые, а очень красивые…»
В городском доме Гераклида, как и на клере, вставали рано: отец, потеряв имение, занялся тем, о чем мечтал всю жизнь — он делал мозаики для храмов и рисовал для богатых граждан по заказу. А талант у него был несомненный. Заказы сыпались не только из Херсонеса, но даже из Пантикапея. Трое рабов заготовляли разноцветные камешки, делали краски, Килико выполняла всю работу по дому. Мать кормила всю семью. Сириск целые дни проводил в храме Девы. А Крит — в палестре. Ему еще не было 16 лет, и вскоре он должен стать эфебом. Он с нетерпением ждал дня охоты на вепря: после охоты все, кто выдерживал это трехдневное и очень опасное испытание, уже считались эфебами. До изнеможения учился он метать копье, стрелял из лука целые дни напролет. Вот и сегодня, едва встав с постели, он уже взял лук и выпустил стрелу в кожаную куклу, что висела в углу их внутреннего дворика.
— Все стреляешь, Крит, — с улыбкой обратился к нему Сириск. — А почему Гомер у тебя так и не открыт до сих пор?
— Вот примут в эфебы, — Крит натянул тетиву, — тогда доберусь и до Гомера! Стрела ушла к цели и вонзилась в голову кукле.
— Неплохо! Дай-ка мне! — Сириск взял лук, натянул тетиву, выстрелил. Стрела легла рядом. — Пойду в храм, — сказал Сириск и открыл дверь. Звякнув тяжелым засовом, дверь заскрипела.
— Будь осторожен! — это был голос отца из мастерской. — В городе неспокойно. Вчера, говорят, была большая драка — не знаешь, кто дрался?
— Да я сам был при этом, — усмехнулся Сириск. — Демократы собрались на площади, и Тимон оскорбил Евфрона. Мол, тот не демократ, а будущий тиран. Ну, и Евфрон в долгу не остался. Демократы вступились за Тимона, олигархи — за Евфрона. Понаставили синяков друг другу.
Гераклид вышел проводить сына. Руки его были в краске. Он, как всегда, улыбался сыну, но тень тревоги слышалась в его словах.
— Ты уж, сын, не лезь в драку. Какая разница, кто у власти. Ты ведь знаешь — все они одинаковы.
— Ладно, отец. — Сириск вышел на улицу. Было светлое летнее утро. В желобе у калитки журчала чистая вода. Спешили на рынок торговцы, рабы, с моря ветер доносил свежий запах рыбы. А на площади уже гудели голоса: все обсуждали вчерашнюю драку.
Еще издали слышен шум: видно, все филы[11] прислали своих представителей. Да и много зевак собралось в театре. И не удивительно — вскоре юношей должны посвятить в эфебы.
Сириск подошел к Евфрону. Они переглянулись, и Евфрон понял — Сириск на его стороне.
В центр вышел Кинолис — сегодня он эпистат[12], и ведет собрание народа. Он же глава филы, в которой живут и Сириск и Евфрон.
Шум стих и Кинолис начал.
— Граждане, вы все знаете о вчерашней драке на площади! Евфрон и Тимон просят слово. Еще мы решим про ополчение и о сыне Скилла, раба Гераклида. Так пусть же выскажется Тимон. А затем Евфрон.
— Пусть, пусть! — одобрило собрание.
Тимон вышел в центр и, прежде чем начать речь, внимательно осмотрел всех пританов и граждан, собравшихся по желанию на Совет.
— Вот смотрю я на вас, граждане, друзья — (это слово он добавил, глядя на Сириска), — и думаю: зачем долго говорить. Все мы знаем, как более ста лет назад, спасаясь от тирании, мы основали этот город. Наш любимый Херсонес. И что же? Находятся люди, которые не прочь стать тиранами, дабы вновь сделать из нас скотов. И люди эти — наши с вами граждане. Те, с кем я вырос в одной палестре, в одном гимнасии. Это Евфрон и его единомышленники — их уже много, и если вы их не остановите — все повторится, как было на Гераклее с нашими дедами. Только вот куда мы, демократы, творцы этого города, сбежим на сей раз? Вокруг скифы. Тучи над нами сгущаются. Многие из вас потеряли уже свои клеры. Бежать нам некуда. Значит, только здесь, в Херсонесе, мы можем жить. И жить гражданами. Поэтому я требую судить Евфрона судом пританов за попытку склонить граждан к своей выгоде. Все, что он скажет — чистая ложь. Он твердит, что хочет спасти нас. Нет! Он хочет власти!
«Ветер дул, не переставая всю ночь. Он завывал в снастях, а море, ночное, тёмное, молчало. Казалось, оно готовило силы для рывка, слегка вздыхая редкими, пологими волнами. Но эти волны, не шли ни в какое сравнение с ветром. Временами порывы чуть не сбивали нас с ног…».
Ботик был маленький. И мачты его, и паруса, хоть и были самые, что ни на есть настоящие, но очень маленькие. И бухта, где он стоял, тоже была маленькая.И это огорчало Ботика. Особенно, когда он видел, как в большую Гавань медленно, как огромные чайки, вплывали паруса и мачты таинственных кораблей. Самих судов Ботик не видел. Их закрывал высокий мол Большого порта.Но это не мешало Ботику мечтать…
Город на Неве заново раскрывается для читателей, ведь стиль изложения информации, выбранный автором, уникален: сначала берется цитата из известного произведения или мемуаров, и Екатерина дополняет его своими измышлениями и информацией из надежных источников, приобщая таким образом своих читателей к истории родного города. Итак, книга первая… В ней мы заглянем в окна, в которые всматривался одержимый азартом герой «Пиковой дамы» Германн, в надежде проникнуть в таинственный дом и разведать карточный секрет сварливой старухи-графини.
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
Ранним утром 13 октября 1307 года по тайному приказу короля Филиппа IV по всей Франции начались аресты членов Ордена Храма, а имущество и казна захвачены. В тот же день из порта Ла-Рошель отплыли в неизвестном направлении семнадцать кораблей тамплиеров, а юный граф Гитар де Боже сумел тайно покинуть Париж, забрав с собой одну из святынь Ордена. Спустя шестьсот лет к владельцу похоронного бюро в Киеве Ванику Бабаяну явился странный человек и предложил сделать тайное захоронение на заброшенном кладбище за огромные деньги, а затем и стать хранителем могилы.
Великий князь Московский и Владимирский Василий I Дмитриевич (1371—1425) был старшим сыном Дмитрия Ивановича Донского и правил Московским государством без малого 36 лет. При этом в отечественной истории о нём сохранилось очень мало сведений, а памятник — всего один! А ведь при Василии Дмитриевиче Московское государство расширило свои владения почти вдвое, замирилось и заручилось поддержкой Великого княжества Литовского, а ханы Золотой Орды лишь единожды покусились на Москву, да и то безрезультатно! И главное — никаких внутренних дрязг и междоусобных конфликтов, на земле Московской наступили долгожданные мир и лад. В новом увлекательном романе известный писатель Юрий Торубаров воздаёт должное этому мудрому и дальновидному правителю, достойному наследнику победителя Куликовской битвы! Книга издаётся в авторской редакции.
1395 год. После победы на Куликовом поле прошло полтора десятка лет, а судьба Русской Земли вновь висит на волоске.«Над городом и окрестностями плыл звук соборного колокола — бам-м-м, бам-м-м, бам-м-м! Просыпайся, Русь, бери оружие в руки: враг у ворот!»Разгромив Золотую Орду и покорив Крым, грозный ТАМЕРЛАН идет войной на Москву. Уже пало Елецкое княжество, непобедимое войско Тимура штурмует пограничный город:«Завыла боевая труба, и гулямы ринулись в атаку. Причём — конно! Подскакав вплотную, они круто поворачивали коней, прямо с них прыгали на деревянную стену и карабкались вверх, цепляясь за воткнутые копья и помогая себе ножами.
Опер всегда опер — что в наши дни, что в Российской империи при Екатерине Великой. И как его ни называй — «следаком» МУРа или розыскником юстиц-коллегии, — его служба из века в век остается неизменной: раскрывать преступления, ловить уголовников, карать душегубов.Ведь и при матушке-императрице, в «золотой век» Екатерины, хватало грабителей и убийц. За парадными фасадами империи таятся темные подворотни, гиблые трущобы и бандитские притоны. На востоке полыхает Пугачевский бунт. В Москве орудует шайка фальшивомонетчиков.