Крылья демона - [53]

– Это и не удивительно, – заметил брат Полоний. – Эта змея умудрилась совратить одного нашего брата, – прости, Господи, его заблудшую душу, – который чуть было, не выпустил ее на волю. Мы едва успели помешать побегу! И если бы не приказ великого инквизитора временно не применять к ней допрос с особым пристрастием, то мы бы давно вырвали ее змеиный язык.

– Могу ли я допросить эту особу сейчас? – осведомился я.

– А может, мы с утра начнем? Поверьте, разговаривать с ней весьма тяжело. Ее язык…

– Мое дело не терпит отлагательства, – прервал я его голосом человека, имеющего права отдавать приказы. – Завтра на рассвете я должен отправиться в обратный путь.

– Как скажете, – немедленно согласился Полоний. – Тогда пройдемте в зал для дознаний.

Он повел меня в подземелье по длинным коридорам и целой системе лестниц. Прислуга, встречающаяся нам по пути, при виде Полония в испуге прижималась к стенам, уступая дорогу. Я чувствовал, как инквизитор упивается чужим страхом и своей властью. Этот упырь, проводящий целый день под землей, самозабвенно истязая людей, по своим повадкам напоминал мне кровожадного беса, которыми, наверное, кишела эта крепость. Но, в данном случае, для бесов он являлся поваром, готовящим сытные блюда. Пройдет время, и он сам превратится в блюдо. Уже навечно.

Глава 16

Несведущему человеку зал дознаний мог бы показаться мастерской по обработке изделий из металла и дерева. Возможно, до приезда сюда инквизиции так оно и было. Но многие из присутствующих орудий пыток вряд ли использовались в целях улучшения свойств неодушевленного предмета. Как можно улучшить свойства одушевленного предмета при помощи тисков и клещей, я тоже мало понимал. Зато в этом хорошо разбирались святые люди из доминиканского ордена.

Чем дальше по времени из эпохи Возрождения в эпоху Просвещения, тем изобретательней становились инквизиторы. Грубые переделки кусачек в пальцеломатели сменились настоящими произведениями искусств: шипованые плети, железные девы – нет предела фантазии у талантливого, любящего свое дело человека.

Все же странные люди существа, созданные богом как все демоны и ангелы, люди, в отличие от нас, испытывают непреодолимую жажду к истреблению себе подобных. Причем поразительно то, что жертвы принимают свои мучения столь покорно и с такою готовностью, с какой их палачи свершают казни.

Несмотря на общераспространенное мнение, демоны не причиняют зло ради самого зла. Да, мы относимся к людям как к материалу, но мы-то поступаем весьма целенаправленно, без эмоциональной окраски. Я не могу представить демона, организовывающего страдания кого бы то ни было только из развлечения. Но убивать себе подобных на глазах у себе подобных – это не признак наличия ума. Как бы отнеслись демоны к тому, что Иблис начал пытки демонов по праву сильного, из-за своей прихоти или своих интересов? Да мы бы его на куски разорвали! Только доказав всем демонам необходимость наказания кого-то из нас, он может причинить боль другому демону. Наказать не за потенциальный проступок, не за «идейные» разногласия, а за конкретную провинность.

Как люди терпят таких извращенцев, как Торквемада, убивший свыше десяти тысяч человек? Как удержалась католическая церковь после понтифика Иннокентия III, который провозгласил себя «наместником Иисуса Христа на земле»? Этот человек, призывая к массовым убийствам, писал следующее: «Помните, что ваш Создатель, сотворив вас, не нуждался в вашей помощи. Но хотя он прекрасно может обойтись без вашей помощи и теперь, все же ваше участие поможет ему действовать с большим успехом, так же как ваше бездействие ослабит его всемогущество». Однако люди терпели, церковь процветала. Может ли после этого демон не презирать человека? Вряд ли. Наверное, если бы не великие люди, рождающиеся вопреки всякой логике, то демоны вообще считали человечество разновидностью животных.

Пока я рассматривал зал, предаваясь тягостным размышлениям, два стражника сходили в темницу и приволокли Иму. Зрелище было жуткое. Некогда прекрасное лицо превратилось в бледно-зеленую опухшую маску. Ее нос был явно сломан, правая часть шеи и ухо были обожжены, губы разбиты до рваных дыр. Опухшие пальцы рук, на одном из которых не было ногтя. Ноги ее были забиты в колодки и тоже выглядели изрядно побитыми.

Если бы Николо увидел Иму в таком виде, то, боюсь, целью его дальнейшей жизни стало бы тотальное уничтожение инквизиции. Да и вообще подобное зрелище мало укрепляет веру в Бога у простых смертных. Разве что у идиотов, таких как брат Полоний и пап римских, дающих добро на пытки.

Пустой взгляд кровавых глаз Имы стал осмысленным, едва она взглянула в мою сторону. Точно определить, что она меня узнала, я не мог, поскольку кроме сужения зрачков в Име ничего не изменилось. Охранники посадили ее на стул, а сами стали за ее спиной, готовые в любой момент прийти на помощь следователю.

– Брат Полоний, а вы уверены, что применяли пытки без пристрастия? – спросил я у инквизитора ровным голосом. Будь доминиканец экстрасенсом хоть самую малость, он бы почувствовал, как холодные костлявые руки смерти охватили его шею.