Крылья беркута - [15]
— Спасибо, отец, — Ирина кивнула головой. — А сам, значит, категорически?
— Пока, Иринушка. Ну, а дальше... — он развел руками. — Нет, что там ни говори, а я не верю, чтобы все это надолго. Вот не верю — и конец.
Ирина швырнула в угол дымящуюся папиросу.
— Мне уже ни о чем думать не хочется. Происходит какой-то фарс. Царя убрали, нашли, казалось, достойного вождя, ведь всюду, на всех перекрестках все вопили: Керенский, Керенский! А он, этот оратор, девичий идеал, сам удрал, да еще, говорят, в бабьей юбке. Словом, трус и подлец. А ваш атаман как, в смысле характера?
— Что тебе сказать? Рука у него вроде крепкая. Держал же всю округу! Даже и не думалось. А тут деповские поднялись. К ним пехотный полк переметнулся. Фронтовики оружием снабдили. Словом, одна сволочь! Вот и пошло. Все же атаман вышиб их из города, ну, а с тех пор бои перемежаются: то они нажимают, то мы на них. Воевать нечем, вот беда.
— А у тех?
— Тоже не очень. На дареной кляче далеко не уедешь. Долго не протянут.
— Идиоты, фронтовиков допустили, — буркнула Ирина.
Сверху спустилась бабушка Анна.
— Ну, как там гость? — окликнул ее Стрюков. — Устроился?
— Будто все, что надобно.
— Папа, мы обедали кое-как.
Стрюков оторопело глянул на Ирину.
— И молчит! — загремел он. — Люди добрые! Нет, а я-то тоже хорош, нечего сказать! — Он постучал пальцами по лбу. — На радостях памороки забило. — И подобревшим голосом обратился к бабушке Анне: — Ну-ка, Анна, покажи свою хватку. Давай на стол собирай! Да так, чтоб одна нога там, а другая тут. И по-праздничному! Что в печи, все на стол мечи!
— У меня все готово. В один момент, — засуетилась бабушка Анна и, стараясь не шаркать башмаками, выбежала из комнаты.
Заметив, что Ирина то и дело поглядывает на лестницу, ожидая, когда появится Обручев, отец спросил:
— Поручик-то что, не насватывается ли?
— Я ему многим обязана, — сухо и неопределенно ответила Ирина.
Судя по этому ответу, можно было сделать любой вывод. По крайней мере Стрюков понял по-своему.
— Повадку-то больно не давай, — грубовато заметил он. — И не торопись. Вот, даст бог, закончится вся эта заваруха или вообще все как-то определится...
— Папа, — недовольно прервала его Ирина и, немного помолчав, словно собираясь с мыслями, заключила: — Извини, не люблю, когда... Я ведь не маленькая. Договорились?
Такой отповеди Стрюков не ожидал и только пожал плечами — мол, как знаешь.
— Человек-то хотя верный?
— Лучше других.
— А как смотрит насчет заграницы?
Услышав его вопрос, она усмехнулась — значит, поняла...
— Он не того склада человек, как ты подумал. Честно говоря, я была бы рада такому спутнику. Но не от меня это зависит. Давай лучше о чем-нибудь другом...
— Мда-а, — протянул Стрюков. Такого ответа он не ожидал. — Небось в Петрограде голодно? — прервал он неловкое молчание.
— В Питере жрать нечего. И тиф. В Москве тоже.
Послышались осторожные шаги, и на пороге гостиной появился Василий. Стрюков молча уставился на него.
— Хозяин, там у ворот просится один. От атамана. Говорит: полковник Рубасов...
Стрюков яростно хлопнул себя по бедрам.
— Так что же ты? Давай зови, веди! — И когда Василий выбежал, зло добавил ему вслед: — Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет. Не голова, а пустой котел. Никакой тебе сообразительности.
От Ирины не скрылась та едва заметная торопливость, с которой Стрюков приказал Василию ввести гостя.
— Кто такой? — поинтересовалась она.
— Как тебе... Ну, вроде бы правая рука атамана. Вот так. Если откровенно, на нем, можно сказать, все дело держится. Полковник, конечно. Из лейб-гвардии. Тоже как будто из Петрограда. Или же с Москвы.
Ирина сорвалась с места
— Я не могу так, ну, в домашнем, — сказала она, отвечая на удивленный взгляд отца.
Едва успела Ирина выскользнуть из комнаты, как дверь хлопнула и послышались четкие, уверенные шаги.
Стрюков пошел навстречу.
— Попасть к вам в это время, оказывается, не совсем просто, ночная охрана допрашивает с пристрастием, — проговорил гость и протянул хозяину руку, предварительно сдернув с нее перчатку. — Здравствуйте, Иван Никитич. Рад видеть вас в добром здравии.
Перед Стрюковым стоял высокий, плечистый человек в черкеске с полковничьими погонами.
— Милости прошу! — Стрюков чуть поклонился, широким жестом приглашая в соседнюю комнату.
Улыбаясь, как доброму знакомому, гость поблагодарил и двинулся за хозяином.
— Извините, что в такой неурочный час.
— Ну, пустяки, — промолвил Стрюков, — хорошим людям всегда рады.
— А я, знаете, неоднократно собирался — надо, думаю, хоть посмотреть, как вы тут живете, да все не получалось.
— Какая же теперь жизнь, — недовольно пробурчал Стрюков, соображая: что же все-таки могло привести к нему в ночное время начальника контрразведки атамана? Его вдруг осенила мысль: а не имеет ли этот визит прямой связи с тем, что сегодня его не принял атаман? Стрюков не боялся полковника Рубасова, но ему стало немного неприятно от такого предположения...
Вошли в гостиную. Хотя там и горела яркая «молния», в просторной комнате было темновато. По дальним углам сгустились тени. Рубасов быстрым, прицеливающимся взглядом окинул комнату.
Около тридцати лет назад в Оренбурге появилась театральная афиша. В ней впервые упоминалось имя драматурга Владимира Пистоленко. Шла его первая пьеса, написанная по мотивам народных сказок.С тех пор Владимир Пистоленко стал известен как драматург и прозаик. Многие его пьесы хорошо знакомы зрителям. Читатели знают его повести — «Товарищи», «У открытых дверей», «Памятное лето Сережки Зотова», роман «Крылья беркута».Пьесы В. Пистоленко тематически очень разнообразны. Он увлекает зрителя в мир сказок, знакомит с крестьянским вождем Емельяном Пугачевым и его соратниками, показывает жизнь молодых героев — первых комсомольцев, ведет в Москву, на Урал, на далекий Север…Однако главное внимание писателя отдано современности.
Повесть о том, как богомольцы завладели душой мальчика, потерявшего родителей, и как товарищи вели борьбу за его освобождение.
По-разному шла жизнь ребят из повести «Товарищи» до их прихода в ремесленное училище. Здесь, в училище, они впервые встретились, здесь началась их дружба.События происходят в годы Великой Отечественной войны на Южном Урале.У героев книги — Бориса Жутаева, Оли Писаренко, Сережи Рудакова, Васьки Мазая, Егора Бакланова — разные характеры, во многих случаях противоположное отношение к одним и тем же житейским вопросам. Это нередко вызывает между ними столкновения, серьезные конфликты, которые не скоро уйдут из памяти, а возможно, надолго оставят свои следы в жизни ребят.Герои повести находятся в том возрасте, когда они уже не дети, но ещё и не взрослые, когда появляются новые интересы, возникают новые отношения с окружающими, появляются ранее не изведанные чувства, по-взрослому осмысливаются поступки не только других, но и свои собственные и впервые возникает чувство большой гражданственности и ответственности за них перед обществом.Героическое время борьбы с фашизмом, труд на заводе, где ребята сами, наравне со взрослыми льют снаряды для фронта, воспитывают в подростках самостоятельность, стойкость и патриотизм.О дальнейшей судьбе героев этой повести автор рассказывает в книге «У открытых дверей».Для средней школы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник из серии «У пионерского костра» вошли стихи И. Фролова, рассказ В. Пистоленко и отрывки их повестей И. Ликстанова и И. Меттера.
Иллюстрации художника С. Бродского.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Вильгельм Йозеф Блос (1849–1927) – видный немецкий писатель, журналист и политик. Его труд по истории Великой французской революции впервые был опубликован ещё в 1888 г. и выдержал до Второй мировой войны несколько переизданий, в том числе и на русском языке, как до революции, так и уже в Советской России. Увлекательно и обстоятельно, буквально по дням В. Блос описывает события во Франции рубежа XVIII–XIX столетий, которые навсегда изменили мир. В этой книге речь идёт о первых пяти годах революции: 1789–1794.
Представленная книга – познавательный экскурс в историю развития разных сторон отечественной науки и культуры на протяжении почти четырех столетий, связанных с деятельностью на благо России выходцев из европейских стран протестантского вероисповедания. Впервые освещен фундаментальный вклад протестантов, евангельских христиан в развитие российского общества, науки, культуры, искусства, в строительство государственных институтов, в том числе армии, в защиту интересов Отечества в ходе дипломатических переговоров и на полях сражений.
До сих пор версия гибели императора Александра II, составленная Романовыми сразу после события 1 марта 1881 года, считается официальной. Формула убийства, по-прежнему определяемая как террористический акт революционной партии «Народная воля», с самого начала стала бесспорной и не вызывала к себе пристального интереса со стороны историков. Проведя формальный суд над исполнителями убийства, Александр III поспешил отправить под сукно истории скандальное устранение действующего императора. Автор книги провел свое расследование и убедительно ответил на вопросы, кто из венценосной семьи стоял за убийцами и виновен в гибели царя-реформатора и какой след тянется от трагической гибели Александра II к революции 1917 года.
Эта книга — история двадцати знаковых преступлений, вошедших в политическую историю России. Автор — практикующий юрист — дает правовую оценку событий и рассказывает о политических последствиях каждого дела. Книга предлагает новый взгляд на широко известные события — такие как убийство Столыпина и восстание декабристов, и освещает менее известные дела, среди которых перелет через советскую границу и первый в истории теракт в московском метро.