Крылья беркута - [16]
— А у вас, Иван Никитич, как у большинства, царит полумрак, — на его губах мелькнула добродушная улыбка. — Возвращаемся к лучине, затем к каменному веку.
Стрюков попробовал вывернуть фитиль, но лампа начала коптить, и он снова привернул.
— Мало приятного, да ничего не поделаешь, Гаврила Сергеевич. Сам светить не станешь. — Он приблизился к Рубасову и, довольно потирая руки, сказал: — А у меня сегодня радость Светлый праздник, можно сказать.
— Интересно!
— Помните, говорил я о своей наследнице...
— Ну, как же! — поддержал его Рубасов. — В Питере она.
— Была! — И доверительно сообщил: — Приехала моя Ирина Ивановна! Приехала! — Он многозначительно подмигнул, словно поведал единомышленнику великую тайну.
— О-о, поздравляю! — Рубасов шагнул к Стрюкову, отчетливо щелкнул каблуками и уже обеими руками с силой сжал и потряс его крепкую руку. — Значит, к родным пенатам потянуло?
— Вот-вот! Именно! Только что заявилась. Ну, может, полчаса прошло, как порог переступила. На лице Рубасова появилось добродушное, не без хитрецы выражение.
— Повезло же вашей дочери. Я говорю в том смысле, что ей удалось прихватить вас дома. А ведь могло случиться, что и не застала бы.
С лица Стрюкова будто ветром сдуло веселость и благодушие. Чуть дрогнули кустистые брови, и он вопрошающе взглянул на Рубасова.
— Полагаю, вы, наш уважаемый председатель, — продолжал Рубасов, словно не замечая того впечатления, которое произвели его слова на хозяина, — совершенно случайно задержались в Южноуральске?
Ага, так вот, значит, зачем изволил препожаловать полковник Рубасов? Стрюков не сдержал улыбку... «Старая песня, господин полковник! Не выйдет!»
— Ну, нет. Я ведь уже говорил и вам, Гаврила Сергеевич, и самому атаману, что покамест уезжать никуда не собираюсь. Хочу посидеть дома. Вот такие дела. Так что Ирине Ивановне не грозила и не грозит никакая случайность.
Рубасов вскинул густую бровь.
— Дай бог! Но все же, не в обиду будь сказано, это опрометчивое решение.
И тут Стрюкова словно осенило: ему вдруг стало совершенно ясно — войска атамана оставят город. Скорее всего, как раз в тот самый момент, когда он приходил к войсковому атаману и атаман не принял его, в штабе решали вопрос, как быть дальше. И решили... Без него, без Стрюкова! С ним даже не соизволили посоветоваться! Словно он так себе, пешка на пустом месте. Вот она, трагикомедия, о которой говорила Ирина. Не только в Москве или еще где там, она тут уже корешки свои пустила. Он почувствовал, как в висках редко, но гулко застучало, да так сильно, что каждый удар отдавался во всем теле. Стрюкова охватил прилив трудно сдерживаемой ярости. За последнее время такие приступы стали повторяться все чаще.
— Кому охота, пускай и едет, — сквозь зубы процедил он.
— Ну, чего же вы сердитесь?! Иван Никитич! — с укоризной в голосе сказал Рубасов. — Поверьте, вам же добра желают.
— Спасибо, — буркнул Стрюков и, не глядя на гостя, спросил: — А вы что, и вправду драпать собираетесь?
Рубасов ответил не сразу. Лицо его словно окаменело. Пальцы забарабанили по подлокотнику кресла. Он повернулся к Стрюкову, да так резко, что под ним заскрипели пружины старинного кресла красного дерева. Было похоже, что Рубасов готов вспылить и еле сдерживает себя. Но заговорил спокойно, даже с некоторым оттенком мягкости и добродушия в голосе:
— Видите ли, Иван Никитич, военная стратегия — очень серьезная и умная наука. Не зная ее основ, иной раз трудно бывает определить, что предпринять и как. Разумно отойти в силу каких-то веских соображений, дражайший Иван Никитич, не значит — «драпать». Должен вам сказать, что сидеть на пороховой бочке, да еще когда знаешь, что подожжен фитиль, тоже не выход из положения.
Стрюкову показалось, что Рубасов говорит свысока, пытаясь поучать, и это еще больше взвинтило его.
— А мне, Гаврила Сергеевич, наплевать на стратегию! Мне понятна одна ваша стратегия — с деповскими справиться не можете! А еще казачье войско!.. Да на мою руку — я бы их всех скрутил!
— Скрутим! — сдержанно ответил Рубасов и обеими руками так скрутил перчатку, что в ней затрещали нитки. — Всему свое время. Вот только вы, господа купечество, нас не подводите.
— А мы что? — возмутился Стрюков. — Или мало вам дадено? Ничего не жалеем. Надо — еще берите, берите все, что потребуется, но наведите порядок.
— Я не о том... — в голосе Рубасова послышались жесткие нотки. — Да, конечно, вы вносите свою лепту. И немалую. Но... люди жизни кладут на алтарь отечества. Жизни! Вы можете это понять?!
От этих слов Стрюков сразу поостыл и уже раскаивался, что не сдержал себя. Ссориться с Рубасовым не входило в его расчеты... Нервы. Проклятые нервы! Какой-нибудь остолоп скажет лишнее слово, а тебя трясет, будто кто дергает за каждую жилочку. А нельзя так, нельзя.
— Атаману, между прочим, доложили, — продолжал Рубасов, — что вы, Иван Никитич, не выполнили его приказа, не вывезли из города хлеб. Так ли это?
— Вы что же, допрашиваете меня? — недобро сверкнув глазами из-под нахмуренных бровей, обронил Стрюков.
— Друг мой, то совсем иное дело. У нас просто беседа, откровенная беседа единомышленников.
В сборник из серии «У пионерского костра» вошли стихи И. Фролова, рассказ В. Пистоленко и отрывки их повестей И. Ликстанова и И. Меттера.
Около тридцати лет назад в Оренбурге появилась театральная афиша. В ней впервые упоминалось имя драматурга Владимира Пистоленко. Шла его первая пьеса, написанная по мотивам народных сказок.С тех пор Владимир Пистоленко стал известен как драматург и прозаик. Многие его пьесы хорошо знакомы зрителям. Читатели знают его повести — «Товарищи», «У открытых дверей», «Памятное лето Сережки Зотова», роман «Крылья беркута».Пьесы В. Пистоленко тематически очень разнообразны. Он увлекает зрителя в мир сказок, знакомит с крестьянским вождем Емельяном Пугачевым и его соратниками, показывает жизнь молодых героев — первых комсомольцев, ведет в Москву, на Урал, на далекий Север…Однако главное внимание писателя отдано современности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть о том, как богомольцы завладели душой мальчика, потерявшего родителей, и как товарищи вели борьбу за его освобождение.
По-разному шла жизнь ребят из повести «Товарищи» до их прихода в ремесленное училище. Здесь, в училище, они впервые встретились, здесь началась их дружба.События происходят в годы Великой Отечественной войны на Южном Урале.У героев книги — Бориса Жутаева, Оли Писаренко, Сережи Рудакова, Васьки Мазая, Егора Бакланова — разные характеры, во многих случаях противоположное отношение к одним и тем же житейским вопросам. Это нередко вызывает между ними столкновения, серьезные конфликты, которые не скоро уйдут из памяти, а возможно, надолго оставят свои следы в жизни ребят.Герои повести находятся в том возрасте, когда они уже не дети, но ещё и не взрослые, когда появляются новые интересы, возникают новые отношения с окружающими, появляются ранее не изведанные чувства, по-взрослому осмысливаются поступки не только других, но и свои собственные и впервые возникает чувство большой гражданственности и ответственности за них перед обществом.Героическое время борьбы с фашизмом, труд на заводе, где ребята сами, наравне со взрослыми льют снаряды для фронта, воспитывают в подростках самостоятельность, стойкость и патриотизм.О дальнейшей судьбе героев этой повести автор рассказывает в книге «У открытых дверей».Для средней школы.
Тропы повсюду. Тропы пронизывают мир – невидимые муравьиные тропы, пешеходные тропинки и дороги между континентами, автомагистрали, маршруты и гиперссылки в сети. Как образуются эти пути? Почему одни втаптываются и остаются, а другие – исчезают? Что заставляет нас идти по тропе или сходить с нее? Исходив и изучив тысячи вариаций различных троп, Мур обнаружил, что именно в тропах кроятся ответы на самые важные вопросы – как сформировался мир вокруг нас, как живые организмы впервые выбрались на сушу, как из хаоса возник порядок и, в конце концов, как мы выбираем нашу дорогу по жизни. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Март 1919 года. Все говорят о третьей волне испанского гриппа. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с пандемией покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени! Авантюрист Джейк Саммерс возвращается из Европы после очередного дела – домой, в окрестности Детройта, где с недавних пор поселился вместе с компаньоном. Возвращается один: ловкий прошмыга (и будущий писатель) Дюк Маллоу застрял в карантине – не повезло кашлянуть на таможне. Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, превратился в чумной город.
Князь Сергей Сергеевич Оболенский, последний главный редактор журнала «Возрождение», оставил заметный след в русской эмигрантской периодике. В журнале он вел рубрику «Дела и люди»; кроме того, обладая несомненным литературным талантом, с 1955 г. под своим именем он опубликовал более 45 статей и 4 рецензии. Наша публикация знакомит читателей с полной версией книги «Жанна – Божья Дева», которая, несомненно, является главным итогом его исследовательской и публицистической деятельности. Многие годы С. С. Оболенский потратил на изучение духовного феномена Жанны д’Арк, простой французской крестьянки, ставшей спасительницей своей Родины, сожженной на костре и позже причисленной клику святых Римско-католической церковью.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
В представленной читателю книге журналиста, писателя и профессора EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны) Эрика Хёсли соединилось профессиональное, живое перо автора и его страсть к научной работе. Подробно и глубоко он анализирует историю, которая, по его мнению, превосходит любой вестерн – великий поход в Сибирь и завоевание русского Севера. Перед нами не только архивные страницы этой эпопеи, – хотя фактическая сторона дела написана очень скрупулезно и сопровождается картами и ссылками на архивы и документы, – но интерес автора к людям: их поступкам, мотивам, чувствам, идеям и делам.
Кажется, кровопролитным «индейским войнам» на Западе США никогда не будет конца. Белые и краснокожие, осатанев от взаимной ненависти, безжалостно истребляют друг друга. Правда, десятилетнюю Джоанну Леонбергер, как и других белых детей, индейцы увезли с собой, чтобы воспитать в своих племенных традициях. Капитан Кидд, ветеран многих войн, привык жить сегодняшним днем, странствуя от поселения к поселению, где он зарабатывает публичным чтением газет для малограмотных покорителей Дикого Запада. Но на этот раз у него другое, более выгодное задание – сопроводить Джоанну через весь Техас к дяде и тете, которым чудом удалось разыскать и выкупить ее у индейцев. Они едут через бескрайние прерии – старик, умеющий стрелять без промаха, и девочка, не знающая ни слова по-английски.