Крыло беркута. Книга 1 - [72]

— Прямо сейчас, ночью, поедем?

— Да, сейчас же.

Охранник в ознобе передернулся всем телом. Чувствуя, что затевается что-то неладное, он потоптался в нерешительности, но перечить не посмел, пошел к конюшне. По пути заскочил в свою лачугу, сунул за пазуху сверточек с едой. Осторожно оседлал коней, привел туда, где оставил молодого хозяина. Передав ему повод, спросил:

— Съестным не запастись?

— Не надо.

— Я на тот случай спрашиваю, коль далеко ехать. На миру голодно, добыть еду трудно…

— Ничего, как-нибудь перебьемся. Не помрем. Айда быстрей.

— Я готов…

Из крепости они вывели коней в поводу. Через Агидель переправились на малом пароме, паромщику велели помалкивать.

В пути Килимбет часто оглядывался, несколько раз придерживал коня, тревожно прислушиваясь.

— Ничего не слыхать?

— Нет, не слыхать.

Доехав до места, указанного Ядкаром-мурзой, Килимбет не сразу спешился, будто засомневался, тут ли останавливаться.

— Место укромное, — сказал охранник. — Можно спокойно отдохнуть, никто не помешает. И трава для коней хорошая.

Только после этого Килимбет соскочил на землю.

Молодого мурзу одолевали противоречивые чувства. Он сидел на стволе поваленного ветром дерева, то возбуждаясь без видимой причины, то сникая в предчувствии какой-то неминуемой беды. Наконец, переживания вырвались наружу — Килимбет вдруг заплакал.

Аккускар сводил его к Уршаку, ополоснул ему лицо, потом почти насильно покормил и уложил спать, постелив на траву войлочный потник. Килимбет повиновался заботливому охраннику, как наплакавшийся ребенок.

Солнце уже встало, день разгулялся. Килимбет полежал, глядя в синее небо, и опять попросил:

— Ты меня получше охраняй. Когда стану ханом, ты будешь самым близким мне человеком. Я тебя возвеличу!

Нет ничего трудней, чем ждать неведомое будущее. Как оно сложится? Бог знает! Неизвестно даже, когда подъедет баскак Ядкар и что он скажет. То ли в самом деле поедет вместе, то ли просто покажет дорогу. Во всяком случае, не повезет домой, чтобы тут же вручить свою дочь. Так не бывает. Но как бы дальше ни обернулось дело, раз уж сорвался с места — надо ехать. В Актюбу, к мурзе Юсуфу. А может быть, потребуется добраться до Малого Сарая, предстать перед великим мурзой…

Утешая себя мыслями такого рода, Килимбет немного успокоился. Стреноженные кони, должно быть, насытившись, забрались в кусты и задремали. Килимбета тоже вскоре одолел сон.

Разбудило его воронье карканье. Открыл глаза — на другом берегу речки на старом осокоре надрывается серая птица. Ниже на толстой ветке чернеет лохматое гнездо. Рядом — еще одно. На соседнем дереве — то же самое. А вон еще, еще… Оказывается, много тут вороньих гнезд. Видимо, поблизости расположено чье-то становище. Вороны вьют гнезда неподалеку от мест обитания человека, так им проще находить пищу — отбросы, падаль… Но с чего они так расшумелись? То и дело слышится надоедливое «карр», а порой — всполошное «крра-крра».

Килимбет непроизвольно начал считать, сколько раз они каркнут: «Раз, два, три, четыре… шесть… восемь… одиннадцать… четырнадцать…» Бросил, досчитав до двадцати. Это же не кукушки! На крик кукушки можно, по крайней мере, загадать, долго ли проживешь. А вороны каркают без всякого смысла. Почему, впрочем, без смысла? Может быть, они тоже предсказывают, сколько лет проживет человек! Коли так, у Килимбета впереди самое малое — двадцать лет. Двадцать раз каркнули вороны лишь за то время, пока он считал. И потом еще каркали. До сих пор вон набавляют и набавляют ему годы жизни.

Двадцать лет! Прожить бы эти годы ханом, а там… А там будет видно. Какие только пути-дороги не выпадут хану! Еще наслушается он и вороньего карканья, и кукушечьего крика. Глядишь, кукушка и накукует ему долгую-долгую жизнь…

Повеселев от этих мыслей, Килимбет приподнялся, взглянул на дальний край поляны, где в кустах, спасаясь от оводов, стояли кони. Охранник возился около них — выбирал из конского хвоста цепкие семена трав.

На другом берегу речки хрустнула сухая ветка. Сквозь тальниковые заросли продирался низкорослый толстяк. Висевший за спиной сагайдак с луком мешал ему. Так вот в чем, оказывается, дело! Неспроста раскаркались вороны — встревожил их баскак Ядкар.

Килимбет вскочил с места, обрадованно кинулся навстречу баскаку, чуть ли не кубарем скатился с обрыва на песчаный откос.

— Я тут, Ядкар-агай!

Уршак, подпираемый водами Агидели, был в устье довольно широк и глубок. Двое мурз остановились на противоположных его берегах. Трудно сказать, как развивались бы события дальше, если б этих людей не остановила естественная преграда на их пути навстречу друг другу. Но пока что их разделяла речка.

— Я тут! — повторил молодой мурза.

Баскак молча погрозил ему кулаком: не кричи!

— Там, выше по течению, есть брод, — сказал Килимбет, приглушив голос. — Сейчас мы переедем к вам.

Баскак ничего не ответил. Килимбет покарабкался на обрыв, с которого только что соскочил. И тут, просвистев над речкой, в спину ему вонзилась стрела. Еще не поняв, что произошло, юноша обернулся к баскаку. Тот торопливо вталкивал лук в сагайдак.

— За что, Ядкар-агай? — проговорил Килимбет в изумлении и рухнул на песок.