Крыло беркута. Книга 1 - [2]
— Кажется, почтенный, ты упомянул хана?
Гость слегка смутился, — неосторожным словом о хане недолго навлечь на себя беду, — и счел нужным пояснить:
— Речь не о хане. Я говорю о баскаке.
— Ну да, ну да! — поспешил исправить свою оплошность Шакман, понимая, что поставил гостя в неловкое положение. — Так что же — баскак?
— Сам, турэ, знаешь… Воистину, куда баскак глянет, там все вянет.
Шакман вздохнул облегченно: теперь ясно умонастроение гостей, можно и самому приоткрыться.
— Верно судишь, почтенный! Идущих за барымтой можно отпугнуть, а баскака… Этот не только ощиплет, но и выпотрошит.
Все, сидевшие в юрте засмеялись, и не столько оттого, что пришлось по душе остроумное замечание предводителя племени, сколько оттого, что настороженность обеих сторон рассеялась: нашли наконец общий язык!
— Да, уважаемый Шакман-турэ, недаром говорится, что от смерти не уйдешь, а баскака не уймешь…
Опять посмеялись, но уже не так весело, как перед этим, — чувствовалась в смехе горечь.
Если разговор до сих пор шел тяжеловато, рывками, как арба по кочкам, то теперь словно бы дорога выровнялась. Младший гость помалкивал, а старший подступил к тому, ради чего проделал долгий путь.
— Суть дела, по которому, турэ, мы посланы к тебе, как раз в этом…
— Но ты еще ничего не сказал о самом деле…
— Наш турэ Булякан велел известить тебя: баскак Суртмак скоро повернет коня к твоим кочевьям. Булякан-агай[6] сказал: пусть достопочтенный Шакман приберет то, что не хочет потерять.
— Вот как! — проговорил Шакман, задумчиво зажав реденькую свою бороду в горсти.
Хоть и недобрую, но важную весть сообщает Булякан, предводитель племени Сынгран. Однако было бы странно, если бы он снарядил гонцов только для этого. «За этим кроется что-то более важное», — подумал Шакман и, чтобы подтолкнуть разговор дальше, спросил:
— Суртмак уже побывал у вас?
— Да. Прошелся по нашим землям и вдоль и поперек. Много скота взял. И пушнины — больше ста шкурок…
Тамьянцы и сынгранцы в числе других башкирских племен, подвластных казанскому хану, платят ясак[7] таким вот образом. Иной ненасытный баскак появляется на их землях не единожды в год и, пользуясь устрашающей силой ханского войска, превращает сбор ясака в откровенный грабеж.
— На то он и баскак, чтобы обирать, — вздохнул Шакман. — Что тут поделаешь? Скот от зверя можно уберечь, а как от баскака убережешь?
Так-то оно так, но сам Шакман вынашивает мысль отдать нынче в ханскую казну лишь половину обычного ясака. Только пока не представляет ясно, каким путем осуществить свое решение, а поделиться этой мыслью с кем-нибудь, посоветоваться не хочет. Опасается: в случае неудачи предстанет перед людьми пустословом, унизит свое достоинство.
— Теперь уж не буду скрывать, Шакман-агай, — продолжал гость. — Наш турэ говорит: рот у хана шире ворот — не хватит скота, чтоб заткнуть; утроба у баскака больше короба — не хватит еды, чтоб набить…
— Говорить-то говорит, а ясак непомерный все ж платит. Что толку от говоренья!
Гости многозначительно переглянулись, младший опять усмехнулся. Шакман понял: предводитель сынгранцев не намерен ограничиваться разговорами.
— Хуш[8]! Что еще передает ваш турэ?
— Он сказал: было бы на руку и нам, и вам жить в большем согласии. Вместе проще оградить наши земли от набегов, а при нужде — и воевать.
— Что верно, то верно.
— Лошадям, Шакман-агай, и тем легче тащить повозку в паре. Времена, сам знаешь, ныне тяжелые.
— И это верно: тяжелые. Всяк норовит урвать у нас что-нибудь. Нет покоя в долине Шешмы.
— Мало того, что Казань обирает, так еще ногайские баскаки наезжают, а то и Крым дотягивается.
— Баскаки, говоришь! Казань, Крым!.. Да свои же, башкиры, того и гляди что-нибудь урвут. Прошли мимо нас табынцы, один их род на Меллу откочевал. Тут уж не зевай! Не знаю, как у вас, а у меня лишнего добра нет.
— И у нас через край не льется. Потому наш турэ и говорит: легче будет защищать свое добро, коль объединить силы.
— Я тоже так думаю.
Шакман, казалось, со всем соглашался, однако не спешил дать определенный ответ на предложение предводителя сынгранцев: лучше сделать это при встрече с самим Буляканом. Старший гость попытался добиться большей ясности:
— Выходит, с соизволения аллаха вы, главы племен, договоритесь меж собой. А что до народа — куда турэ повернет, туда он и пойдет.
— Много ль народу надо! Была б еда посытней да жизнь поспокойней.
— Так, так, Шакман-агай! — Тут гость угодливо хихикнул. — Да еще — был бы турэ хороший. С этой стороны вы с Буляканом оба удались, оба умны и справедливы, достойны друг друга…
Хоть и приятно услышать похвалу себе даже из уст гостя, готового, как водится, вознести хозяина до небес, Шакман недовольно поморщился. Нет, не откровенная лесть покоробила его — какая уж тут лесть, когда Булякана поставили на одну доску с ним, Шакманом! Ишь ты — «достойны друг друга!..» От такой похвалы не хочешь, да разозлишься. Выходит, предводитель сынгранцев предлагает объединиться с условием, что Шакман должен признать его ровней себе. Занесся Булякан, сильно занесся! Запамятовал, видно, что есть Тамьян и что есть Сынгран. Не равенства он должен добиваться, а проситься под надежное крыло. Ибо Тамьян — это четыре сильных многолюдных рода, Сынгран же — не племя даже, а увядающая ветвь надломленного племени. О союзе равных тут не может быть речи. Сынгранцы должны принять покровительство, покорно склонив головы. Где еще в тревожные времена найдут они таких выгодных покровителей, как тамьянцы, и такого дальновидного турэ, как Шакман? Этому гостю не хватает сообразительности, иначе не хвалил бы он предводителей двух явно неравных племен, будто равных.
Приключенческая повесть известного башкирского писателя Кирея Мэргэна (1911–1984) о пионерах, которые отправляются на лодках в поход по реке Караидель. По пути они ближе узнали родной край, встречались с разными людьми, а главное — собрали воспоминания участников гражданской войны.
Вторая книга романа известного башкирского писателя об историческом событии в жизни башкирского народа — добровольном присоединении Башкирии к Русскому государству.
В новой книге Георгия Гулиа — три исторических романа. Первый посвящен эпохе ранних викингов, населявших Норвегию и Данию; второй — о знаменитом завоевателе Ганнибале; третий — о великом нидерландском художнике Рембрандте.
В том избранных произведений известного датского писателя, лауреата Нобелевской премии 1944 года Йоханнеса В.Йенсена (1873–1850) входит одно из лучших произведений писателя — исторический роман «Падение короля», в котором дана широкая картина жизни средневековой Дании, звучит протест против войны; автор пытается воплотить в романе мечту о сильном и народном характере. В издание включены также рассказы из сборника «Химмерландские истории» — картина нравов и быта датского крестьянства, отдельные мифы — особый философский жанр, созданный писателем. По единодушному мнению исследователей, роман «Падение короля» является одной из вершин национальной литературы Дании. Историческую основу романа «Падение короля» составляют события конца XV — первой половины XVI веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
А. Шардин – псевдоним русского беллетриста Петра Петровича Сухонина (1821–1884) который, проиграв свое большое состояние в карты, стал управляющим имения в Павловске. Его перу принадлежат несколько крупных исторических романов: «Княжна Владимирская (Тараканова), или Зацепинские капиталы», «На рубеже столетий» и другие.Во второй том этого издания вошли третья и четвертая части романа «Род князей Зацепиных, или Время страстей и казней», в котором на богатом фактическом материале через восприятие князей Зацепиных, прямых потомков Рюрика показана дворцовая жизнь, полная интриг, страстей, переворотов, от регентства герцога Курляндского Бирона, фаворита императрицы Анны Иоанновны, и правительницы России при малолетнем императоре Иване IV Анны Леопольдовны до возведенной на престол гвардией Елизаветы Петровны, дочери Петра Великого, ставшей с 1741 года российской императрицей Здесь же представлена совсем еще юная великая княгиня Екатерина, в будущем Екатерина Великая.
Александр Петрович Павлов – русский писатель, теперь незаслуженно забытый, из-под пера которого на рубеже XIX и XX вв. вышло немало захватывающих исторических романов, которые по нынешним временам смело можно отнести к жанру авантюрных. Среди них «Наперекор судьбе», «В сетях властолюбцев», «Торжество любви», «Под сенью короны» и другие.В данном томе представлен роман «У ступеней трона», в котором разворачиваются события, происшедшие за короткий период правления Россией регентши Анны Леопольдовны, племянницы Анны Иоанновны.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
Описываемые в романе события развертываются на одном из крупнейших нефтепромыслов Башкирии. Инженеры, операторы, диспетчеры, мастера по добыче нефти и ремонту скважин — герои этой книги.
Роман о борьбе социальных группировок в дореволюционной башкирской деревне, о становлении революционного самосознания сельской бедноты.
Роман повествует о людях, судьбы которых были прочно связаны с таким крупным социальным явлением в жизни советского общества, как коллективизация. На примере событий, происходивших в башкирской деревне Кайынлы, автор исследует историю становления и колхоза, и человеческих личностей.