Крыло беркута. Книга 1 - [113]

Порядком погостил ишан Апкадир у баскака. Ядкар-мурза не отпустил гостя и на второй день. Показал свое хозяйство и попросил подкрепить его благополучие специальной молитвой, за которую ишану была обещана жирная овца.

Ишан, человек тертый, чувствовал, конечно, что расщедрился баскак и оказывает такие знаки внимания вовсе не ради молитвы, а по какой-то иной немаловажной причине.

Сотворив заказанную молитву кое-как (хотя Ядкар-мурза с интересом следил за действием, сидя напротив на громадной подушке), ишан не спешил произнести «Аминь!» Придержал поднятые руки возле щек, сказал, стараясь придать голосу как можно больше убедительности:

— Коль есть на тебе, Ядкар-эфэнде, грехи, сразу и покайся. Милосердие аллаха безгранично, испросим прощение.

Баскак слегка поерзал, обдумывая ответ.

— Нет, наверно, на свете человека без грехов, хазрет. Покопаться, так у каждого найдутся.

— Люди не ограждены от ошибок. Надо только помнить о боге и вовремя обращаться к нему. Он простит и помилует.

— В этом, хазрет, ты осведомлен, конечно, лучше, чем я, ибо стоишь к нему ближе остальных.

— Я и тебя приближу к нему, мой эфэнде. Да. Похлопочу за тебя. Открой, пользуясь случаем, тайны, которые тяготят твою душу, назови хотя бы самый большой свой грех…

Баскак заколебался: может быть, и надо покаяться перед аллахом, но стоит ли признаваться в грехах этому хитрому хазрету?

— Ну, говори, мой эфэнде, — поторопил ишан, не дождавшись ответа. — Поднимал ли ты руку на детей Адамовых?

— Случалось, наверно. В эти смутные времена народ совсем испортился.

— А не было ли случая, когда человек по этой причине лишился жизни?

— Нет! — закричал вдруг Ядкар-мурза неестественно высоким голосом. — Не убивал я людей!

— Успокойся, мой эфэнде. Кто знает, не убивал, так, может, еще придется, на ханской службе всякое случается. Не лишне заранее испросить прощение…

Ишан снова забормотал было молитву, но баскак прервал ее.

— Не надо… Не в том мое горе. Девушка у меня пропала…

— Аллах всемогущий! Пропала твоя дочь?

— Не дочь, но… Она очень дорога мне. Хан Акназар подарил мне свою наложницу. А ее похитили!

— Да обернется убыток прибылью! Не горюй, мой эфэнде, аллах великодушен и щедр, пропала наложница — обретешь другую, даже получше.

Ядкар-мурза не стал рассказывать в подробностях, как пропала девушка, к какому истязанию приговорил ее. Посчитал, что это унизит его достоинство. В самом деле, не делает ему чести жестокая расправа со слабым, беззащитным существом. Был бы мужчина — другое дело… А ишану не пришло, да и не могло прийти в голову, что он скрепил брак сына турэ с какой-то там пропавшей наложницей, рабыней.

— Мне необходимо найти эту девушку, — сказал баскак просительно. — Помоги, хазрет. Ты разговариваешь со многими. Может быть, слышал что-нибудь о ней?

— Пока не доводилось. Но повторяю: не стоит горевать. Даст аллах, обретешь двух таких… — Ишан, наконец, коснулся ладонями щек, дабы завершить молитвенный обряд. — Аллахи акбар!

— Я должен найти эту девушку. Именно ее! — продолжал Ядкар-мурза. — Мне неловко перед ханом Акназаром. Признаться, не так велика потеря, как велик срам из-за нее. После смерти мурзы Килимбета я стал ближайшим наследником хана. Может статься, и сам он… Словом, ханство может перейти под мою руку. Понял? Не приличествует будущему хану терять наложниц. Понял?..

Понял ишан Апкадир, все понял. Понял, что баскак не прочь подторопить события и, стало быть, ему, ишану, надо ухо держать востро… Ответил понимающе:

— Вижу, основания для беспокойства серьезные. Да. О тебе, мой эфэнде, может сложиться превратное мнение…

— Потому и прошу: услышишь что — сообщи. Услуга твоя не забудется.

— Найдем ее, найдем с божьей помощью! Куда она могла подеваться? Либо вернули ее хану, либо прячут с ведома какого-либо башкирского турэ.

Для баскака предпочтительней было бы второе. Если вернули хану, придется предстать перед ним с виноватым видом, а он возьмет да осмеёт, опозорит. С турэ дело обстоит проще. Прижать его, так сам бегом побежит, чтоб вернуть девушку.

— Я уже навестил кое-кого, — признался Ядкар-мурза. — Пока — ни слуху ни духу.

— В каких племенах побывал? Только в окрестных, наверно. Надо бы и на дальние бросить взгляд.

— Был у табынцев, у юрматынцев. Заглянул к кыпсакам и даже к объявившимся недавно тамьянцам…

Ишана будто кулаком в ухо саданули. Правда, слышал он, что Шакман-турэ увел свое племя куда-то искать новое пристанище, но не ожидал, что тамьянцы объявятся в этих краях. Ишап вздрогнул, однако быстро взял себя в руки.

— К тамьянцам? — деланно удивился он. — Это что за племя, откуда взялось? Не из Казанского ли ханства? Не Шакманом ли их предводителя звать?

— Да, Шакман его имя.

— Вон кого к нам принесло! Судя по слухам, коварный он человек. Лишит нас этот нечестивец покоя.

— В разговоре со мной он чуть-чуть хитрил, но особого коварства я не заметил.

— Верь ты ему! Такие зайцами прикидываются, а отвернешься — превращаются в волков. Чую — у него должна быть твоя девушка.

— А он указал мне на Татигаса, юрматынского турэ.

— Он лжив, как тысяча лжецов! — воскликнул бывший тамьянский мулла и спохватился, почувствовал, что допускает излишнюю горячность. — Впрочем, э-э-э… кто знает. Возможно, на этот раз он не солгал. Не поладили, видно, они с Татигасом.