Крылатый лев - [72]

— Тереза, не стоит так нервничать, — сказал Берлан.

— Я не нервничаю, а предупреждаю! — взвилась Тереза и так топнула сафьянным сапожком, что болезненно загудели половицы. — Разговор окончен. Всем спать! У меня график, ясно?

Она вдруг резко повернулась ко мне и уперла руки в бока:

— И ты не смотри на меня такими глазами! А то вон фейерверки из них прыгают. Не прошло еще твое время! Завтра решим, что делать. Завтра!

Кругленькая гномиха в цветастом платке — видно, Терезина помощница — застелила для нас в соседней комнатке двухъярусные полати. Я огляделся — комнатушка маленькая, как чулан, но окно большое, под потолок — его прикрывала легкая прозрачная тюль, слегка подрагивавшая от сквозняка. На подоконнике в расписных глиняных горшках цвели фиалки и какие-то яркие оранжевые цветы с нежным медовым ароматом. Круглый, как яблоко, ночник на низеньком столике озарял пространство теплым розовым светом.

Помощница молча сунула нам бумажные пакеты — там были пижамы. Мне достались зеленые широкие штаны с длинной рубахой, а Вишне, вдобавок к бриджам, белая балахонистая рубашка, да еще бархатный халат с кистями. Молодец Тереза, все предусмотрела!

Я переоделся в закутке, а когда снова вошел в комнату, увидел, что Вишня уже устроилась на нижней полке. Легко заскочив наверх, я вдруг с радостью подумал, что жизнь налаживается. И Колдун (не к ночи будь помянут!) давненько не появлялся на горизонте, и мелкие Пионины тайны раскрыты, и мой отец… И мой отец, я буду верить, жив и здоров!

Было свежо, из приоткрытого окна поддувал прохладный ветер, и я с наслаждением закутался в синий вязаный плед с кистями. Вишня возилась внизу, устраивалась поудобнее, вздыхала.

— Как ты там? — подал я голос.

— Все хорошо. Только спать не хочется.

— Вот и мне… Вишня, а ты молодец, что сказала про дракона! По-другому на эту скалу, пожалуй, и не забраться.

— А что толку? Послушали королевскую истерику — вот и все, — в голосе Вишни звенела досада.

— Знаешь, а я уверен, что мой Лев рядом, — признался я. — Это трудно объяснить, но я чувствую. У меня внутри, где-то около сердца, будто огонек разгорается… — помедлив, добавил я и не удержался, спросил: — Ты мне веришь?

— Конечно! — без промедления ответила Вишня. — Я ведь тоже это вижу.

— Что?

— Твой взгляд. У тебя и прежде он был необычный, горячий, особенно когда ты сердился. А теперь стал совсем огненный. Львиный… Даже Тереза заметила. Наверно, это потому, что твой Лев неподалеку. Ты скоро его найдешь!

— Обязательно найду! — воодушевленный, я по-кошачьи спрыгнул с полки, сел рядом с Вишней на клетчатое одеяло. Взял Вишню за руку, погладил темные косы. Она приподнялась, оперлась на подушку, внимательно посмотрела на меня огромными, как ночь, карими глазами. Даже в тусклом свете керосинового ночника они блестели так ярко, что маленький огонек в моем сердце распалился в великий костер. Белка Алька, мелькнув возле нас, спряталась под подушку.

Все слова куда-то исчезли, в комнате стало душно, и я, сухо кашлянув, произнес:

— Вишня, я не буду спать. Я… пойду.

— Куда? — она тоже спустила босые ноги с кровати, смущенно запахнула халат на груди.

— К Облачному пику. Я ведь не пленник, могу идти куда угодно.

— Но сегодня был трудный день. Может быть, завтра, с новыми силами…

— Нет, я не могу ждать до завтра. Я и так потерял слишком много времени. Ты знаешь, я чувствую, что Лев в беде. Если опоздаю, с нами обоими произойдет что-то страшное. Мне надо идти, Вишня. Прямо сейчас.

— Лион, я с тобой! — решительно сказала она. — Отвернись. Я быстро оденусь, и мы…

Темно-синее небо за окном, прикрытым белым тюлем, вдруг вспыхнуло, посветлело и стало золотисто-багровым, — это разом зажглись многочисленные высокие фонари, что окружали Гномью слободку. Мирную тишину разбил долгий истошный крик, и спустя миг улицу заполнил гул сотен взволнованных, заполошных голосов.

— Что-то случилось! — встревоженно воскликнул я. — Вишня, я посмотрю!

— Я тоже, сейчас…

Из-за стены донесся мятый, сонный, ворчливый голос Терезы:

— Да что же такое, поспать не дадут. Ночью — и то проблемы. А у меня же график!

— Горус Драконус! — прорезал воздух смертельно перепуганный женский визг.

В соседней комнате скрипнули половицы, и голос Терезы стал таким ясным и свежим, будто и не спала она ни минуты:

— ПДО к бою!

Я дернул занавеску, толкнул рамы — они мягко поддались, прыгнул прямо на клумбу с хлипкими, еле живыми от засухи нарциссами. Подняв глаза, я увидел в оконном проеме Вишню — в том же синем платье, поспешно подал ей руку.

— Побежали!

Мы мчались на площадь, туда, куда спешили гномы, — в основном мужчины и подростки. Женщины, выскочив из домов, в ужасе прижимали детей, многие мамочки были обвешаны крошечными гномятами, как елочными игрушками.

Берлан, на ходу натягивая на лысину изрядно помятую шляпу, несся куда-то, как метеор, и что-то требовательно кричал по-гномьи. Слова были нехитрые, даже я многое понял без труда:

— Мужчинам на площадь, дамам и детям — в подземелья! Где гном-глашатай? Горус Драконус!

Мгновенно с другого конца слободки донеслись трубные звуки сирены.

Берлан, встревоженный, запыхавшийся, заметив нас, остановился, как вкопанный.