Крылатый лев - [42]

— Да ты бы сроду не отпустил!

— Ну, не отпустил… А может, и отпустил бы! — сварливо проговорил эм Реус. — Откуда знаешь? В голову залезешь? Она круглая, да не тыква.

Пряник виновато вздохнул. А эм Реус продолжил:

— Колдун давно всем хуже горькой редьки. Он сам это знает. Если в городе обернется птицей, кто-нибудь пристрелит — вот и не превращается. Не до него сейчас, шакалы в окрестностях. Я так думаю, он сам шакалов призывает.

— Как так? — ахнула Вишня.

— Не знаю, как. Я ведь не чародей. Гипнозом, что ли. Заклинаниями. Горя он хочет, большого горя! Колдун людской бедой, как кашей, питается. Нам хуже — ему лучше. Силы тайные пополняет. Люди уже раскусили его. Не верят, но боятся. Мнится мне, не зря он цыганит то дракона, то золото. Может, соберет капитал да уйдет из города. На юг, на север, не знаю.

— Вот было бы хорошо! — воскликнул я.

Эм Реус натянул поглубже блестящий новенький цилиндр, оглядел нас внимательными цепкими глазами.

— Ральтен барган, что мы про него? Долой его. А вы — домой, ребята.

Я сразу мотнул головой — и друзья тоже.

— Мы не вернемся.

— Вы там нужны, а здесь нет! — я видел, что эм Реус снова закипает. — Здесь вы — кто? Еда для зверья лесного! Подвигов хотите — и там будут. Вернетесь — запишетесь в отряд к Воину Вадиму. Пикой махать научитесь, из арбалета стрелять научитесь. И тебе, Лион, с отцом хорошо будет, и ему с тобой. А то он черный весь ходит.

— Нет, эм Реус, — мой голос дрогнул. — Я вернусь только с Крылатым Львом. Я доберусь до Облачного пика. И отец в меня верит.

— Далеко, долго, опасно! Пешком пойдешь — тварь какая нападет, не отобьешься. А на драконе нельзя. Нельзя на драконе, я сказал! — это он заметил, как скривился, шевельнул губами Пашка. — Вы думаете, вот Реус жмот! Вот Реус скупердяй! Дракона ему жалко. Да, жалко! Дракон — он зверь толковый, мощный, полезный. Убьют — как не жалеть? Ради чего ему помирать? Его пристрелят, так и вы погибнете! Разве не знаете, что через Гномью слободку ни один дракон не перелетит?! — эм Реус перевел дух и продолжил горячо размахивать руками. — Чужедальние гномы нашим пустомелям не родня! Богаты они очень. У них камни, золото, посуда, побрякушки. С ними торговлю наладишь — и живи, песни пой. А не могу! Сколько раз пытался! Они драконов ненавидят с тех пор, как дикие твари им село сожгли. Гномов погубили, посевы перепортили… Много гномы страдали. А потом они пушки смастерили. Мощные пушки, у нас таких нет и не будет! Теперь муха не пролетит, не то что дракон. Думаете, я по молодости лет не пробовал? Как же, пробовал! Лихой был? Не-ет. Тупой был! Одного дракона загубил, сам чудом ноги унес. Ох, дракон хороший был, вспоминаю, жалко! Потом пешком побрел — заблудился. Как обратно дополз — не знаю. Но ведь молодой был совсем! Упрямый! Думал, дойду — и договорюсь. Разбогатею, десять драконов куплю. Дурак был. Третий раз не один пошел. С другом пошел! Ну, с девушкой. Ох, смелая она была… Отчаянная! Была, да пропала. Искал ее, искал, чуть в болотах не потоп. Не нашел. Не прощу себе никогда. Никогда.

— Так ты был с подружкой! — нахмурился Пашка. — А как же мама?

— Не знал я тогда твою маму. В Синегорье жил. А как все это случилось, так в Светлый город перебрался. Чтобы не вспоминать. Но все равно ведь помнится. Да что уж? Четверть века минуло. Разворачивайтесь, ребята. По домам.

— Я пойду дальше, — я поднялся, глянул ему в глаза. — Я точно пойду дальше.

— И я! — Вишня мгновенно встала рядом.

— Я тоже! — воскликнул Пряник. Но отец посмотрел на него утомленно и сумрачно.

— Ты тоже? А как же твой дракон? Он не сможет лететь один.

— Кузя вернется с тобой, — тихо сказал Пашка. — Ты же умеешь управлять летучим караваном. Кузя отдохнет — и поднимется в воздух.

— Он болен, слаб. Не полетит без седока. Управлять надо. Твой дракон. Молодой. Не меня слушает. Тебя слушает.

— Понимаю, но… Как же тогда быть? — Пашка крепко обнял Кузю за шею, то ли всхлипнул, то ли вздохнул. Глубокая привязанность к любимому дракону боролась в нем с искренней преданностью нам. Эти чувства разрывали его, и я решил, что нужно поддержать друга.

— Пашка, слушай… Ты очень помог мне. Так помог, как никто! Спасибо тебе. Всегда буду помнить… Но сейчас не бросай Кузю, пожалуйста. Вернись с отцом. И… моему отцу привет передай. Ладно?

— И моему… — добавила Вишня. — И маме обязательно! Пусть не переживает. И сестренкам…

Пашка поднял на нас измученные глаза, красные после бессонной ночи, крепко пожал мне руку. Хотел что-то сказать, но не стал или не смог. Вопросительно глянул на отца.

— Дня три надо, чтобы силы к нему пришли, — эм Реус кивнул на Кузю, потрепал его по холке. — Или неделю, может. Здесь будем сидеть — ждать да лечить. Лилею прикладывать. Потом в Светлый город полетим. Осторожно полетим, с остановками. Слабый он очень. Потихоньку, может, доберемся. А ты, Анна-Виктория… Лучше бы ты с нами осталась.

Мне было больно расставаться с ребятами, но я понимал, что эм Реус прав.

— Вишня, ты подумай сто раз, — серьезно сказал я. — Дорога опасная. Тебе стоит вернуться.

— Парень дело говорит, — уважительно отозвался старший Реус. — Домой тебе надо, племянница.